Она закивала, потрясенно глядя на желто-розовую пыль у меня на ладони.

– Этот сон покинул тебя навсегда.

– Ты хочешь сказать… больше никаких кошмаров про насекомых? Никогда?

– У тебя – нет. Этим и занимается сифон для снов. Так, если на все твои вопросы отвечено, как насчет убраться из моего офиса?

Но вместо этого она принялась мерить шагами маленький пятачок моего пола.

– Так вот зачем ты сделала ту маску: фэйри высасывают сны, и ты хотела защитить от них свои?

Те немногие, какие у меня еще оставались, подумала я. А вслух спросила:

– Где ты нашла тело?

– Хлеб сегодня утром переполз мою руку. Пешком.

– Я думала, ты белый не ешь.

– Господи, констебль, у вас досье на меня, что ли?

– Это был твой хлеб?

– Разумеется, нет. И нет, мне не нужна лекция по присмотру за малолетними…

В животе у меня упало. Теперь ясно, почему фэйри вызвал у Мо такой ужас – а не обычное для нее любопытство. И почему она пришла ко мне.

– Это был хлеб Пег.

Мо кивнула.

Семь лет назад Пег была костлявой шестилеткой с самым заразительным смехом, какой только звучал в тусклых коридорах «Макмерти» за всю его историю. Сейчас ей тринадцать и она постоянно отвисает у Мо. Она симпатичная добрая девчонка, которая никогда не станет на тебя крыситься, за чем бы ты ее ни поймал и куда бы ни вез. У нее всегда найдется для тебя улыбка и веселое словцо, хотя большущие глаза в это же самое время могут молить красноречивее всяких слов: «Останови машину, дай, я просто исчезну…».

– Пег пострадала? – голос мой звучит, как в тоннеле.

– Она сделала ноги.

– То есть сбежала? Куда?