– Ты хочешь нажать за меня на спусковой крючок?

Я, как всегда, отвернулся. И словно вдохнул тень дубов одновременно с воздухом, мои легкие передали ее в кровь, и холодная тень накрыла сердце.

А она произнесла слова, которые слетали с ее губ всякий раз, как только она видела, что я отвожу взгляд:

– Смотри на меня, смотри на меня, а не то я выстрелю себе в живот и буду медленно умирать у тебя на глазах, крича от боли.

С подкатившей к горлу тошнотой, дрожа всем телом, я повернулся к ней, как мать и просила.

– Ты можешь с тем же успехом нажать на спусковой крючок, маленький говнюк. Не вижу разницы в том, кто это сделает – ты или я.

Я не могу сосчитать, да и не хочу, сколько раз мне приходилось слышать эту тираду.

Моя мать безумна. Психиатры могут дать более точную и профессиональную характеристику ее поведению, но, согласно «Словарю Одда», поведение это определяется словом «безумие».

Мне говорили, что такой она была не всегда. Ребенком ее помнили нежной, игривой, ласковой.

Ужасная перемена произошла с ней в шестнадцать лет. Перемены настроения происходили часто и вроде бы без видимых причин. Нежность сменялась безжалостностью, дикой злостью, которую она могла контролировать, лишь оставаясь одна.

Психотерапия и лекарства не смогли вернуть ей прежний характер. Когда в восемнадцать лет она отказалась от услуг врачей, никто не стал настаивать на том, чтобы она продолжала посещать психоаналитика или принимать лекарства, поскольку в ее поведении не было отклонений, которые проявились во всей красе, когда я немного подрос.

Когда мой отец встретил ее, она была достаточно капризна, чтобы заинтересовать его. А стоило ситуации измениться к худшему, как он сделал ноги.

Ее никогда не помещали в психиатрическую лечебницу, потому что она всегда держала себя в руках при общении с другими людьми, если от нее никто ничего не требовал. Угрозы покончить с собой слышу только я и лишь в тех случаях, когда мы вдвоем, а мир видит ее очаровательной и здравомыслящей женщиной.

Алиментов ей хватает на безбедную жизнь, так что работать ей не нужно, живет она как отшельник, вот почему в Пико Мундо мало кто знает об отклонениях в ее психическом состоянии.

Удивительная красота помогает ей хранить свои секреты. Большинство людей самого высокого мнения о тех, кого Бог наградил красотой. У нас просто не укладывается в голове, что физическое совершенство может скрывать извращенные чувства или душевную болезнь.

Голос ее стал более резким, воинственным:

– Я проклинаю ту ночь, когда позволила твоему идиоту-отцу обрюхатить меня тобой.