– Девочкой ты нравилась мне больше, – согласился с Зиллой констебль. – Ты была такой приятной, доброй девочкой! Та девочка, конечно же, принесла бы мне то, что нужно. Отыскала в той комнате и принесла.

– Никакой доброй девочкой я не была! – огрызнулась Озма.

Она стояла в комнатке под самой крышей совсем нагой и жалела, что под рукой нет зеркала. Эта штука между ног была крайне странной. Озма и не заметила, давно ли она появилась.

– С тех самых пор, как мы поселились в этом доме, – подсказал констебль, с весьма мрачным видом сидевший в углу камина на кучке золы. – С тех самых пор, как мать велела тебе стать мальчишкой. Отчего ты всегда ее слушаешься?

– Вот и не всегда, – возразила Озма. – Оставила же я тебя. По секрету от матери. Узнает она, что ты здесь – тут же за порог веником.

– Тогда обо мне ей лучше не говори, – сказал констебль. – Мне хотелось бы остаться с тобой, Озма. Я прощаю тебя за то, что ты позволила ей меня убить.

– Сиди тихо, – шикнула на него Озма. – Мать идет.

– Одевайся, – сказала Зилла, войдя в комнату и протянув Озме свернутую одежду. – Я все это уже видела. Тебе не слишком идет, хотя вполне объясняет, отчего соседские горничные все вздыхают да околачиваются у нашего дома в лучших нарядах.

– Из-за меня? – недоверчиво спросила Озма, начиная натягивать штаны.

– Нет, это оставь в покое. Вот. Леди Фраликс одолжила тебе платье. Пришлось кое-что сочинить, хотя только такой искусной обманщице, как я, под силу выдать такую нелепую выдумку за правду. Словом, скормила я Джемме «конфетку», будто ты одеваешься мальчишкой в наказание. За то, что один юноша влюбился в тебя и покончил с жизнью. Да, мальчишка из тебя вышел симпатичный, – признала Зилла. – Но я не понимаю: о чем ты только думала? Мне такой облик не слишком-то нравился. Уж очень эта штука отвлекает. И людей так и тянет на ссоры с тобой.

– Ты была мужчиной? – удивилась Озма.

Платье сидело на ней как-то странно, сковывало движения, будто кандалы. И штука между ног никуда не делась. И нижние юбки путались в ногах. Да еще, к тому же, кололись.

– Ну, не то, чтобы долгие годы, – ответила Зилла. – О боги, даже и не припомню, сколько. Пойми, Озма: переодеваться мужчиной можно сколько хочешь, но нельзя позволять себе забыть, кто ты на самом деле.

– Но я не знаю, кто я, – сказала Озма. – Почему мы не такие, как все? Почему видим духов? Почему я превратилась в мальчишку? Ты сказала, что мы поедем домой, но Брид – не наш дом, это я точно знаю. Так где же наш дом? Зачем мы здесь? Отчего ты ведешь себя так странно?