– Что значит – черт-те где? – спрашивает Марина.

– Ну, там, где дешевле, – отвечает Майк. – Сейчас, на кризисе, стараются на всем экономить.

– На кризисе? – удивляется Лёва, оглянувшись на окно, за которым неоновыми огнями сияет Вью-Ёрк.

– Ну да, – отвечает Майк, – кризис давно. То есть всегда. Нехватка энергетических ресурсов или что-то в этом роде. Заводы закрывают, безработица растет… а все, что можно, стараются перевести в далекие области, где всё дешевле. Вот и тюрьмы у нас в Банаме, Полонии и других областях.

– А в какой из них Гоша? – спрашивает Ника.

– В Банаме, – отвечает Майк. – Так, во всяком случае, мне отец сказал.

– Отец??

– Ну… мой новый папа… который вместо Орлока, – и, глядя на изумленных друзей, он поясняет: – У нас всегда так. Если кто-то уходит, на его место присылают другого… из вновь прибывших.

– И ты его зовешь папой? – потрясенно спрашивает Ника.

– Конечно, – говорит Майк. – Ну, это как отчим у вас… многие же зовут отчима папой, правильно?

– А откуда он знает… про Гошу?

– Он тоже работает в Конторе, – говорит Майк.

– А когда он придет? – спрашивает Марина.

Майк лезет в карман, достает гаджет, включает.

– Часа через полтора, – говорит он и неуверенно добавляет: – Наверное.

Ну да, думает Марина, тут же нет времени. В смысле оно есть, но какое-то совсем другое – тягучее, медленное, неопределенное.

– Нам надо уйти до его прихода, – говорит она. – Твой отчим не должен нас видеть.

– Конечно, – говорит Майк, – конечно. Я скажу, где переночевать.

На листке он рисует схему: три квартала пройти до Гранд-сквера, потом две остановки на подземке, выйти, перейти улицу, и там, на углу, будет вход в Главный парк.

– Там можно спрятаться ночью, поспать на скамейке или в кустах… у нас теплые ночи.