– Ну да, – говорит Лёва, глядя в окно, – у вас сейчас лето.

– У нас, – отвечает Майк, – всегда лето. Всегда как сейчас. Плюс-минус пять градусов.

– Мне бы так понравилось, – говорит Ника, но Марина бросает на нее разъяренный взгляд – ты что, сдурела? – и та замолкает.

Майк дает им несколько купюр и шесть прямоугольников плотной бумаги с мертвыми буквами.

– Что это? – спрашивает Ника.

– Билеты на подземку, – говорит Лёва, – тут написано.

– Точно, – кивает Майк. – Надо их в автомат засунуть – вот так, этой стороной кверху… и проходить потом. А у вас иначе?

– У нас монетки, – говорит Марина и вспоминает тяжесть пятаков в кармане куртки. Круглые, медные, звезда с одной стороны и цифра пять с другой. Если мы отсюда не выберемся, я их больше никогда не увижу, думает Марина, и вдруг ей кажется, что это важный повод вернуться – важней девочек из класса, важнее невыученных уроков, может, даже важнее мамы и папы.

Ника и Лёва выходят на лестницу, Марина идет к двери, и тут Майк трогает ее за локоть.

– Марина, – говорит он, – Марина… ты ведь придешь завтра, да?

– Конечно, – отвечает она, – а как же. А ты узнаешь, как добраться до Банамы?

– Конечно. Хотя все говорят, это нелегко. Но я узнаю, обязательно узнаю, – Майк все еще сжимает Маринин локоть и вдруг говорит, как-то жалобно заглянув ей в глаза: – Знаешь, Марин, я так счастлив, что ты вернулась! Я так тебя ждал! Так надеялся… знал, что это невозможно, но все равно… верил.

– Вот я и пришла, – говорит Марина, мягко освобождаясь от его пальцев.

– Я вижу, – говорит Майк, – спасибо тебе. Спасибо.

2

Вадик никогда не любил Новый год. Вроде бы полагалось радоваться – елка, гирлянды, серебряная звезда на верхушке, – а никакой особой радости не было. Подарки ему всегда доставались скучные, да он и наперед знал, что подарят: новые ботинки, сумку для школы или, хуже того, книжку. Может, другим детям дарили какие-нибудь красивые мертвые вещи – вот они и радовались. А Вадику ни от предков, ни от Димки ничего хорошего не перепадало. Разве что разрешали лечь на пару часов позже, посидев вместе с ними за накрытым столом и посмотрев «Серебристый огонек» по телевизору. Им-то хорошо – они хотя бы выпивали, а Вадику полфужера шаманского нальют – и довольно.

В этом году, правда, Димка уговорил предков уйти отмечать к приятелям, а к себе зазвал друганов. Пришли взрослые парни, все с ног до головы в мертвом – шузы, джинса, блейзеры; девчонки тоже пришли, три подружки – блондинка, брюнетка и рыжая. Одеты сногсшибательно, как на картинке из мертвого журнала. Особенно рыжая: в мини-юбке, туфлях на платформе и кофточке, чуть приспущенной с левого плеча. Вадик так полвечера и просидел, тараща глаза – то на длиннющие ноги, то на голое плечо. Все гадал, есть на ней лифчик или нет. Вроде должен быть – но где же бретелька?