Гитлер вытаращил глаза. Невысокая коренастая фигура спустилась вниз. Гитлер всматривался в смуглое, мясистое лицо, в величественный лоб и свисающую челку, в глубоко посаженные, горящие глаза — Наполеон Бонапарт, император Франции!

Он прошептал эти слова. Маленький человек наклонил голову.

— Конечно, сир. А вы…

— Рейхсфюрер Адольф Гитлер.

Они сцепили ладони. Толстая, пухлая рука и худая, безвольная.

Две сцепленные ладони, которые схватили мир и сдавили его, каждая в свое время. Две руки, протянутые через века. Руки Наполеона и Гитлера. Руки, которые писали историю.

Эглиц стоял, разинув рот. Гитлер обернулся.

— Эглиц, я совсем забыл о тебе. Теперь ты можешь идти. Чтобы обеспечить безопасность нашего уважаемого гостя, ты заслуживаешь отдых после твоего путешествия.

— Фюрер очень добр. Я уверяю фюрера, что моя задача была нелегкой. Этот Фуше, начальник императорской полиции, имеет систему, равную нашему гестапо. Чтобы… э-э… похитить императора…

— Сейчас у меня нет на это времени, Эглиц. Можешь идти.

Германия не забудет твой вклад, Эглиц.

— Хайль Гитлер.

Эглиц ушел. Рука Гитлера потянулась к кнопке звонка.

— Келлзер? Эглиц только что вышел из моей квартиры.

Пошлите двух солдат и арестуйте его. Нет, не в лагерь. Измена, без судебного разбирательства. От него нужно избавиться в течение часа. Это все.

Гитлер снова повернулся к своему гостю.

— Итак, — выдохнул он. — Вы здесь.

Наполеон казался более спокойным из них двоих.

— Как видите да.

— Вы спокойны.