— Я в отпуске, скажем так.

— Должно быть, для вас происшедшее весьма странно.

— Я привык к необычному. Кроме того, ваш помощник — этот Эглиц, не так ли? — много рассказал мне во время путешествия.

Несмотря на то, что он ударил меня по голове, я на него не злюсь.

Он казался одновременно дружелюбным и умным.

— Был… вернее есть, — согласился Гитлер.

— Он рассказал мне много интересного. Это же 1942 год, не так ли? Так много, кажется, произошло. Естественно, я все еще немного смущен, что касается событий.

— Позвольте мне объяснить, — настаивал Гитлер.

Наполеон улыбнулся.

— Очень хорошо. Ваш французский, сир, несколько… заржавел.

— Возможно. Но я не могу рисковать переводчиком ради того, что собираюсь вам сказать. Пожалуйста, присаживайтесь.

Император и диктатор уселись за столом в тихой комнате.

Рядом стояла машина времени, протянувшая между двумя войнами мост. В комнате, которая гудела под вибрации машины, бросавшей вызов пространству и времени, теперь слышался шепот голосов, эхо которых сотрясало континенты.

— Вот почему я доставил вас сюда. — Гитлер охрип от своего многочасового монолога. — Я — повелитель своего мира. Вы были могущественным в свое время. Вместе мы можем использовать вдвое большую силу.

Наполеон кивнул.

— Кроме того, — пробормотал Гитлер, — вы мне нужны. Я бы не признался в этом ни одному живому человеку. Но мне нужны ваши знания военной науки — и вдохновенный гений, стоящий за ними. Я совершал… ошибки. Ошибки, которые должны быть исправлены.

Голос снова загудел, и сгустилась темнота. Время от времени эти два человека вставали и сверялись с картами, схемами, документальными материалами, которые приносили из других комнат. Было уже около полуночи, когда двое усталых мужчин посмотрели друг на друга через длинный стол.

— Но должно быть какое-то решение, — вздохнул Гитлер.

— Ваше военное положение опасно, — ответил Наполеон. — Что еще хуже, это положение необратимо. Его нельзя изменить. — Император пожал плечами. — Бесполезно было посылать за мной. Мне лучше вернуться в свой день и место. Скажу вам откровенно — ваше предложение о совместном партнерстве в этой войне заманчиво, но ведет только к безнадежному концу.

— Вы должны мне помочь, — проскрежетал Гитлер. — Вы должны!