– Ага.

– Если я выйду, а тебя там не будет – знаешь, что сделаю?

– Знаю, Ув… Знаю!

– Ступай.

– А если…

– Что?

– А если… Ну, а если он выйдет?

– Мохоед?

– Да.

– Ха. Ну, если так – убей его.

– Понял. Так я пойду?

– Иди.

Злобень припустил по тропе. Увалень посмотрел ему вслед. Радуется, дурень. Радуется, мяса кусок. Под сросшимся деревом – гнездо Мырсы. Пусть как следует полакомится Злобнем. Плотно поест и не станет мешать Увальню охотиться на своей делянке.

Слизень, погоняемый дудочкой Мохоеда, полз изо всех сил, да всё равно медленно. Наконец он остановился, свернулся в студенистый шарик и скользнул в неприметную нору под кочкой. Мохоед немного подождал – может, у него еще какие дела на болоте есть? Может, ему теперь бабушку навестить надобно? Но, видать, слизень решил оставить визиты на потом. И на том спасибо, что сюда довел. Мохоед присел на кочку и задумался – может, зря он через болото пошел? Может, надо было по тропе идти? Увалень хитрый – наверняка он и за тропой засаду оставил, так что – нет ему другой дороги. Мохоед достал раковину свистушки, приложил к уху: «Домой, домой, иди домой, туда, где тебя ждут. И я тебя домой доведу, только доверься мне!» Мохоед отер ноги от болотной грязи, почесал спину о корягу и пошел вперед. От коряги отделилась тощая серая фигура, зыркнула тремя желтыми глазами и бесшумно двинулась следом.

Когда Увальню пришло время выбирать себе хранителя – лесного зверя, который будет защищать охотника, когда тот уйдет на Изнанку Мира – он не мог решить, кого? Обычно охотники выбирали в хранители гладких ежей – считалось, что иглы у них растут вовнутрь, а на Изнанке, понятно, будут расти наружу. Некоторые брали хранителями туков – они умели просовывать нос через оба уха, чем очень всех веселили. Самые ленивые обзаводились зонтичной ящерицей – вообще никаких забот, надо только ее проглотить, а в организме она обустроится сама. Все эти глупости не прельщали Увальня. «Хранитель, – думал он, – должен быть страшным». Так и взял он себе в хранители Мырсу. Все Увальня в Деревне стали сильно уважать – виданное ли дело, знаться с такой жуткой тварью! Болотного Мырсу боялись все, хоть никто его и не видел. Увальня тоже боялись все. И никто не знал – он тоже никогда не видел Мырсу. С востока донесся испуганный крик – вот Злобень и увидел, каков Мырса. Увалень смело шагнул в воду и резво пошел по уже еле заметной ниточке мохоедова следа.

Ноги уходили в трясину по колено. Мохоед приметил впереди сухое место и двинулся к нему. Один шаг, второй, а потом нога не нашла опоры – он провалился в трясину по пояс. Мохоед постарался выбраться назад, ухватиться за что-то, но кругом были осклизлые нити бузуники, которые рвались под пальцами. Он и не заметил, как погрузился в болото по грудь. Мохоед сунул в рот дудочку – если что, можно будет дышать некоторое время. Вот тебе и двадцать пузырьков у водомерки! Грязь там, внизу, стала уже ледяной, а дна всё нет. Может ли быть хуже? Мохоед поднял взгляд от грязи и понял – еще как может! Припав на корточки, растопырившись на длинных суставчатых ногах, перед ним сидело что-то невиданное, взятое и слепленное из всех страшных снов. Сидело и пристально смотрело тремя выпученными глазами. Мохоед, как мог, отстранился и слабенько – силы улетучились – закричал.