– Пойдешь в армию, там мамки-то не будет! Там дурь-то из тебя…
– Дурь! Ой, укатайка! Уймись, не пойду я никуда, батя – начальник!
– Будешь ты по гальюнам начальник. А куда тебя еще, оглоеда?
– Да всё нормально, батя отстегнет кому надо.
– Отстегать бы тебя, Гришка, – мечтательно завел глаза Петрович, – да поздно уже. Али нет?
– Видал я таких стегальщиков! Вертел я их…
– Много ты видал, сопляк! Чайник ты, с отбитым носиком!
– Отвали!
– Вот ужо отвалю! Эх, как отвалю!
– Э! Ты чего?!
Петрович сноровисто разнял бляху флотского ремня, и вытянул его из шлеек. Гришка отступил к стене.
– За учебники – живо!
– Ага, щас!
– Крайний раз тебе говорю, вошь платяная!
– Уйди, психованный!
– Ну, получай!
Ремень фыркнул в воздухе и звонко влепился в непоротую задницу. Гришка взмемекнул дурным голосом и драпанул из кухни. Но Петрович его настиг и хлестанул. Гришка рванул через грядки, однако получил добавку: первую – возле яблони, вторую – рядом с компостной кучей и третью – на заборе, через который он перепрыгнул, разорвав джинсы.
Пугайка отер усы и отодвинул миску.
– Вкусно, ничего не скажу.