В результате у них выработался удобный ритуал: когда наступало время ложиться, мистер Мьюр проводил около получаса вместе с Алиссой, а затем осторожно, чтобы ее не разбудить, тихо прокрадывался в другую комнату, где уже мог спокойно проспать до самого утра. (Но только если его не будили кошмары, хотя он и считал, что худшие из них те, от которых он не просыпался.)

Но в последние годы из этого выходило вот что: Алисса постепенно привыкла засиживаться допоздна — читала в кровати, смотрела телевизор или даже время от времени болтала по телефону, — поэтому удобнее всего мистеру Мьюру было, не ложась рядом, поцеловать ее на ночь, а затем отчалить в свою спальню. Порой во сне ему казалось, что Алисса зовет его назад, — проснувшись, он спешил по темному коридору к ее двери и стоял у входа минуту или две в жаркой надежде. В такие минуты он не решался заговорить вслух и шептал: «Алисса? Алисса, милая моя? Ты звала меня?»

Такой же непредсказуемостью и своенравностью, как и кошмары мистера Мьюра, отличалось и ночное поведение Миранды. Временами она сворачивалась уютным комочком у ног Алиссы и мирно спала до рассвета, но порой настаивала, чтобы ее выпустили на улицу, хотя хозяйка обожала, когда Миранда спала с ней в кровати. Было что-то успокаивающее — детская причуда, как признавалась Алисса, — в том, чтобы знать: персидская кошка всю ночь будет рядом, и чувствовать на атласном покрывале в ногах теплый вес живого существа.

Но, естественно — и Алисса сама это признавала — кошку не заставишь делать то, что ей не по душе. «Это кажется преступлением против законов природы», — серьезно говорила она.

Через несколько дней после безуспешной попытки отравления мистер Мьюр ехал домой сквозь ранние сумерки, когда в миле от своего поместья заметил белую кошку. Она неподвижно сидела на встречной полосе, словно завороженная светом фар. Пришла непрошеная мысль: «Я ее только напугаю немного», — и он повернул руль, направляя автомобиль в ее сторону. Золотые глаза загорелись пламенем чистого изумления — а может, это был ужас или узнавание. «Это просто чтобы восстановить равновесие», — подумал мистер Мьюр, выжимая педаль газа, и помчался прямо на белую персидскую кошку — и сбил ее левым передним колесом как раз тогда, когда она рванула к обочине. Раздался глухой стук, затем кошачий визг — будто она не верила в то, что произошло. И все.

Боже! Вот и все!

Во рту у него пересохло, руки дрожали. В зеркало заднего вида он смотрел на изломанную белую фигурку на дороге; вокруг нее цветком распустилось алое пятно. Он не собирался убивать Миранду, и все-таки на этот раз у него получилось. Но случилось это непреднамеренно, а потому и мук совести он не испытывал.