– Это проклятие. Связующее проклятие. Ты возвращаешься в этот мир снова и снова.

– Ты хочешь сказать, что я – это та девушка? Бред какой-то.

– И все же часть тебя знает, что я говорю правду.

– Поэтому ты позвал меня сюда? Неужели запись альбома была просто уловкой?

Люк проигнорировал ее слова.

– Если ты уже видела Джульетту в Париже, то скоро тебе приснится другой сон, и ты станешь Норой Уилер. Действие будет происходить в Голливуде тридцатых годов… По крайней мере, тебе будет интересно посмотреть.

– И меня, наверное, посетит Призрак прошлого Рождества?

Люк рассмеялся.

– Нет, только призрак Норы Уилер, но мне нельзя рассказывать. Тебе придется узнать самой.

– А целительство?

– Это стало большим сюрпризом. – Он повернулся и направился обратно в дом, дав понять, что разговор окончен.

Днем, когда группа находилась в студии, Сандра застала Мари за просмотром «Тайной бури»[79].

– На этот раз я довольна телевидением, – заметила женщина с сильным французским акцентом.

Сандра не совсем поняла, что она имела в виду, но могла поклясться, что видела Мари и Поля в своих снах.

Люк оказался прав. Совсем как в романе Диккенса, Сандру вновь посетил призрак – призрак Джульетты, а затем и Норы Уилер. Сопоставив истории Норы и Джульетты, Сандра еще больше оценила Люка. Нора его любила. Они жили вместе, пока Нора не погибла прямо на городской площади Таоса, где накануне стояла Сандра, покупая открытки.

Сандра начала просматривать музыкальные записи Норы – свои музыкальные записи. Она как будто нашла потерянную часть себя. Ответы на все вопросы Сандры были написаны на выцветших страницах, и они стали практически единственной ее физической связью с Норой. Сандра всегда держала записи при себе, никогда не выпуская из поля зрения. Нора послала их через время, и они казались драгоценными.

Двумя днями позже Люк нашел девушку на скамейке, где она перерабатывала некоторые композиции в пригодную для пластинки музыку.

– Что делаешь? – Он снова сел в кресло-трон, что заставило Сандру улыбнуться.

– Ты выглядишь нелепо в этом кресле.

– В этом кресле любой выглядел бы нелепо. В этом-то и дело.