– О, спасибо! – сказал я докмейстеру, когда он жестом указал мне на пристань. – Меня как раз мысль посетила!

– Поздравляю.

* * *

Я поднялся по широченным ступенькам к площади, окружавшей Клойстерманстер, высочайший из четырех супернебоскребов, стоявших на вершине холма. Манстер был построен в форме колонны Барейса, то есть нижняя и верхняя его части – полукруглые и развернутые по отношению друг к другу на 180 градусов. Благодаря такой конфигурации все наружные поверхности здания изгибались очень изящно. Остальные высотки в кластере также имели форму колонн Барейса, причем таким образом, что если сложить любые два соседних небоскреба вместе, то их полукруги подходили друг другу. Эта особенность еще сильнее подчеркивала изящность этих протянутых к небу изгибов. Я пересек площадь, задрав голову, будто турист, предаваясь архитектурному восторгу, который к тому времени и так меня переполнял. Все вокруг казалось неимоверно огромным.

В Мюнстере я за несколько поездок на скоростных лифтах добрался до 301-го, самого верхнего этажа, где у Гектора Рамиреса был офис, если так можно было назвать помещение, занимавшее целый этаж такого большого здания. Лофт? Единое пространство в форме полукруга, размером примерно с остров Блок[88], со всех сторон окруженное стеклянными стенами.

– Франклин Гэрр.

– Маэстро. Спасибо, что согласились со мной встретиться.

– На здоровье, парень.

Он не заставил величественных видов, открывавшихся с его высоты, мебелью. Вокруг шахты лифта располагалось несколько кубиклов по грудь высотой и еще несколько столов, но в остальном это было открытое пространство, которое простиралось от изогнутых стеклянных стен на юге до ровных на севере. И эти стеклянные стены оказались до того прозрачны, что даже не верилось, что они там имелись. Мир был как на ладони.

На юге аптаун представлял собой лес сверхнебоскребов, которые были лишь немногим ниже, чем в кластере Клойстер, и каждый являл свою собственную гериевскую красоту. Слева от них находились Бронкс, Куинс, Бруклин – все три боро теперь были просто бухтами, усеянными зданиями, и первым настоящим участком суши, видимым отсюда, был район Бруклин-Хайтс, увенчанный собственным рядом сверхнебоскребов. Только с такого расстояния можно было увидеть, насколько высокими были те новые здания, а они в самом деле были неимоверно высоки. При этом вокруг со всех сторон сверкала вода, усеянная затопленными зданиями и мостами, кораблями и их кильватерами.

Справа то же самое, только Гудзон чище и шире, чем мелководная Ист-Ривер, – просторная голубая дорожка, переполненная водным транспортом, но без разрушенных крыш, пересекаемая лишь мостом Джорджа Вашингтона и Веррацано-Нарроусом. Еще один горизонт в форме драконьей спины образовывал Хобокен, преграждая вид на огромную бухту, где находился Мидоулендс, тогда как на юге виднелись толстые высотки Статен-Айленда. На севере был север – там великую реку заволакивало непроглядной дымкой. На север всегда можно было уехать, но делать этого никто не желал. Если кто-то в самом деле собирался покинуть город, он поднимался вверх – даже над этим офисом, знал я, у Гектора был привязан дирижабль: небольшая небесная деревня по типу «Двадцати одного воздушного шара»[89]. Он мог в любую минуту умчаться в небеса и иногда действительно так и поступал.