Фалькони кивнул, сардонически усмехаясь:

– Вот именно. Мы бы сколотили состояние. Вот только…

– У проклятущих тварей не оказалось генетической настройки! – перебила Воробей.

– Не оказалось… – заговорила Кира и осеклась. – Ну да, ведь они же были с Земли.

Все макроорганизмы (и большинство микроорганизмов) в колониях по умолчанию обладали особой генетической настройкой, позволяющей с легкостью контролировать популяцию и не допустить, чтобы какие-то организмы нарушили складывающуюся пищевую цепочку или местную экологию, если таковая существовала. Но на Земле все было иначе. Земные растения и животные существовали сами по себе, смешиваясь, конкурируя, – этот хаос до сих пор не поддавался никаким попыткам контроля.

Фалькони махнул рукой:

– Ага. Мы нашли компанию, которая разводила тритонов…

– «Тихий омут тритонов Финк-Ноттла[14]», – пришел на помощь Триг.

– Но мы не предупредили их, куда повезем тритонов. К чему извещать Межзвездную торговую комиссию о наших планах?

– И мы не сообразили заказать генетическую настройку, – подхватила Воробей. – А к тому времени, как мы их продали, было уже поздно.

– Сколько же вы продали?

– Семьсот семьдесят семь… тысячу семьсот семьдесят семь.

– Семьдесят шесть, – поправила Воробей. – Одного сожрал мистер Пушистые Панталоны.

– Точно! – сказал Триг. – Тысячу семьсот семьдесят шесть.

Кира даже не смогла вообразить себе такое скопище тритонов.

Печальную повесть продолжил Фалькони:

– Сама понимаешь, у кого-то тритоны посбегали, и, поскольку природных врагов на Руслане у них нет, они изрядно проредили популяцию местных насекомых, червей, улиток и так далее.

– О господи.

Без насекомых и других беспозвоночных ни одна колония не может существовать. В первые годы, когда нужно превратить неплодородную, а то и враждебную землю в чернозем, черви стоят больше, чем очищенный уран того же веса.

– Вот да.