— Теперь смывай! Да понемногу, равномерно, блин!

В местной культуре руки моют так. Вначале в тазике их мочат. Грязные руки в чистой воде. Потом мылят. Потом споласкивают в том же самом тазике. Сейчас меня этот алгоритм не устраивал.

— Ой, божечки! Прямо на пол!.. — вздохнула Мари. Очень тихо, но я услышал. Ага, пол из полудосок, доски прямо на земле, будут гнить.

— Ведро подставь! — зло рыкнул ей. — Сейчас парни тоже мыть будут. — Толчок матери, и Илона кинулась выполнять требуемое. — Есть крепкое вино? — Это я снова Мари. Всё же не зря она тут главная, справляется баба. Это не про феменизм, она и правда боевая, и я не удивлюсь, если Илона — моя сестрёнка по крови. Общие черты с Астрид у них есть.

Служанка на мгновение зависла, но ответила:

— Да. Какого года нужно?

— Мари, блядь! — заревел я. — Похрен какого года! Мне нужно САМОЕ крепкое вино! Чтоб от крепости скулы сводило, а когда пьёшь — назад само просилось! Пусть с запахом, пусть хреновое на вкус, можно даже кислое, но чтобы от крепости от одного духа пьянелось! Есть такое?

Робкий кивок:

— Н-найдём, ваше сиятельство!.. — И тут же указание мужу, с заспанным лицом вошедшего с улицы (видно спал на конюшне), что принести из погреба. — Только оно… И правда кисловатое — Это уже мне. — И горькое. Для себя держим… — кажется, покраснела.

Ну да, слуги меня обирают. Моё вино пьют. Правда совесть есть — выбирают самое плохое и кислое, что мне не по статусу. Заодно раз мне не по статусу, есть вероятность, что и не спрошу. А самое крепкое — чтобы поменьше присваивать; крепче вино — меньше надо для опьянения, меньше будет недостача.

— Сняли? — это парням. — Молодцы! — Не ожидал, что они так легко это сделают. Я бы кольчугу срезал, да ни болгарки, ни даже ножниц по металлу под ругой не было — не рубить же её прямо на теле. — Так, а теперь оба, также, как и я, вымыть руки! С мылом! Бегом! Да кольчуги с себя снимите, и всё верхнее! Только рубахи оставьте!

Судя по их вытянутым лицам при получении последнего распоряжения, я по местным понятиям «чудил». Но ослушаться не могли, поскольку не требовал запредельного. Приказал бы катать квадратное и носить круглое — тогда да, а так можно и исполнить, это ж ничего не стоит.

Пока они помогали друг другу разоблачиться, да пока слуга лил им на руки, как и мне (им уже увереннее лил), я приоткрыл рану. Снова спазм тошноты, задурнело, но силой заставил себя смотреть. Блин, чтоб я ещё чего-то понимал! Кровяка. Разошедшиеся края плоти. Мяса. Е-о-оп! Болт, торчащий из этого мяса наружу! Наконечник, как уже сказал, без изысков, без крючков или загогулин. Если потяну — выйдет легко. Но вот что потом будет с раной, и как пойдёт следом за извлеченным телом кровь?