Глемас выхватил из кабины сумку, что-то скомандовал водителю и повернулся к кораблю. Но Кротов уже не смотрел на гронца – он бросил свою сумку на трапе и побежал вниз навстречу второй фигуре, выпрыгнувшей следом за МРОБовцем. Ранза тоже бежала навстречу.

Кротов оттолкнул гренадера, вставшего на пути девушки.

Ранза уткнулась в его грудь и, плача, повторяла:

– Сережа, Сережа…

У Кротова свело горло. Наконец он прохрипел:

– Видишь, как получается…

Это были совсем не те слова, что он хотел сказать на прощание. Но вместо заготовленной и много раз отрепетированной речи на память приходили только обрывки фраз.

– Быстрей прощайтесь! – Голос офицера был бесстрастен. – Корабль ждать не будет!

Гронберг тоже похлопал Кротова по плечу:

– Сергей, пора…

Ранза отодвинулась, вытерла слезы и с горечью сказала:

– Я знаю, больше никогда тебя не увижу.

Сергей вскинулся:

– Что ты такое говоришь, девочка моя? Слетаю, сделаю, что надо, и вернусь!

– Не обманывай себя.

С этими словами она опять уткнулась в его грудь. Потом охватила ладонями его лицо и впилась губами в губы.

– Я тебя никогда не забуду! Прощай!

Она резко повернулась и пошла к транспортеру. Кротов растерянно глядел ей вслед. Так ничего и не сказал. «Вот я, мямля, все слова забыл!» Но в глубине души он был рад, что не пришлось говорить о том, что он не любит девушку. Все равно бы не смог.

Гронберг схватил Кротова за плечо и потащил к трапу.

– Все, Сергей! Очнись!