— И что? Для этого рядом был я, — Эмес от возмущения поднял руки и внезапно сдулся. — Не смей так больше делать, девочка.

— Я вам не девочка!

— Нет, Аля, — вздохнув, он запустил пятерню в густые тёмные волосы с медным отливом. — Ты именно моя вредная девчонка, неугомонная и шебутная.

— Я угомонная, не наговаривайте, — мне стало немного не по себе от этого его «моя».

Покачав головой, он прошёл было к двери в кабинет, где мы однажды уже ели конфеты, но остановился, взявшись за круглую лакированную ручку. Отпустил её и вернулся к креслу.

— Сядь, Аль, — ведун хлопнул по отбитой бордовой тканью спинке.

— Зачем? — с сомнением покосившись на широкое кресло, придвинутое к низкому журнальному столику, пыталась сообразить, стоит ли оставаться в спальне наедине с мужчиной.

— Затем, что я попросил тебя это сделать.

— Ну, ладно, — я послушно уселась на мягкое сидение.

Ну, а что? Да кровать напротив, да мужчина рядом! Но это же Эмес, да я ему и задаром не нать! Тут уж мне точно соблазнение не грозит, и моя девичья честь останется нетронутой.

Резким пасом Эмес переместил второе кресло к столику и, упав на него, недовольно впился в меня взглядом.

— Что? — нахмурившись, разгладила складочки на чёрной строгой юбке.

Между нами танцевали неяркие язычки пламени свечей, отбрасывая тени на лица.

— Ведьма ты, Аль, самая настоящая!

Я пожала плечами. Всё равно не ощущала за собой вины. Да, поставила на место учителя, но не из пустого же конфликт разгорелся. И если эта Портовски при должности, что теперь всё можно?

— Яни тоже так говорит, но он бы меня сейчас точно ни в чём не упрекал!

И это я тоже сказала зря! Подскочив, Эмес прошёлся к шкафу и достал оттуда графин и стакан. Сняв стеклянную пробочку, он хотел было отлить янтарной жидкости, но вместо этого хлебнул прямо с горла.

Приподняв бровь, я оценила выражение лица ведуна. Даже не поморщился. Убрав графин, он снова вернулся к столу и сел в кресло.

— Что у тебя с Рески?

— С Яни? — я непонимающе уставилась на ведуна. — При чём тут мой наг?