Я поворачиваю голову – наши лица почти соприкасаются – и вижу мятные глаза мальчика с фотографии двадцатилетней давности.

– Прости меня. Прости, что пошёл за тобой, – его голос срывается в шёпот, когда он откладывает бритву на пол. – Каждый раз я думал: я смогу… Я докажу, что сильнее его, я помогу ей, и только. – Он вытаскивает кляп, но не развязывает, а просто вынимает тряпку у меня изо рта и приспускает на подбородок. – Зачем Рок пришла… Я так надеялся, что он позволит тебя отпустить. Напьётся твоей болью от нашего расставания, и ему этого хватит.

– Питер. Это ты, – скулы болят, когда я наконец выговариваю это вслух. – Питер, которого я полюбила. Который любит меня.

Он улыбается – едва заметно.

Во всяком случае, грусть в этой улыбке куда заметнее, чем сама улыбка.

– Это фальшивка, Лайз. Всё – фальшивка. Я – фальшивка. – Он молчит пару секунд, словно пытаясь справиться с горечью слов, осевшей на языке. – Я – лицо-маска, которое он носит, чтобы никто не узнал о нём.

– Нет. Я знаю, настоящее было. Твоя забота обо мне была настоящей. То, как ты смешил меня, было настоящим. Тот Лугнасад. Вчерашнее, – я выговариваю это даже твёрже, чем собиралась: потому что верю, всей душой верю в то, что говорю. – Ты можешь бороться с ним.

– Не могу. Я пытался… когда-то. Признаться лекарю. Сдаться страже. Даже убить себя. Пока не понял, что это бесполезно. Он всегда перехватывал контроль прежде, чем я успевал навредить себе. Ему. Нам обоим. – Его улыбка становится кривой. – Пока я был рядом с тобой, я столько раз думал: вот сейчас я наконец-то умру. Даже пытался бросить вас тогда, на остановке в Карнеле. Сдаться страже. Дать вам уйти. Тебе – уйти. Думал, вот будет забавно, если меня арестуют и узнают правду… Но ты сделала другой выбор. А даже если бы не сделала… – Питер качает головой. – Он не дал бы себя поймать. Ни за что. Он сильнее меня. Он был рождён, чтобы меня защищать. Чтобы я не закончил свои дни в психушке, как отец.

– Нет. Это говорит тебе он, чтобы тебя подчинить. Чтобы управлять тобой. Но это ты должен управлять им. Ты – настоящий, он – маска. Ты – истинный Питер, мальчик, с которым случилось страшное несчастье, но который вырос умным, заботливым, остроумным. Умеющим любить. – Я знаю, что это звучит как лесть, но лести в моём голосе нет ни капли, ведь я снова истово верю в то, что говорю. – Отпусти меня. Ты хочешь этого. Я знаю.

Питер смотрит на меня; алые отблески заката блестят в мятных глазах.

Он не отводит взгляда, даже потянувшись к чему-то на полу.