– Хорошо бы только ни с кем не столкнуться по дороге до лодки, – пробормотал Эш, выводя мобиль на центральную улицу.

Я скользила взглядом по пёстрым витринам, людям, спешившим по тротуарам, невысоким разноцветным домам с черепичными крышами. По последним вещам, что я видела в Харлере.

Неужели через какой-то час я…

Когда Французик остановился, я не сразу поняла, в чём дело.

– Это нехорошо, – мрачно проговорил Эш.

Я перевела взгляд на лобовое стекло.

За ним расстилалась большая площадь с кучей припаркованных машин. Вдали сияла огнями набережная, врезавшаяся в тёмное море длинными пирсами, облепленными пришвартованными катерами и лодками… а между площадью и набережной высился ряд аккуратных железных столбиков, намертво вмурованных в землю, не позволявших подъехать прямо к пирсам.

– При таком раскладе отплыть выйдет только с какого-нибудь дикого пляжа за городом. – Эш озабоченно смотрел на толпу людей, шагавших мимо Французика. – Похоже, придётся всё-таки купить лодку. Надувную, и мотор к ней. Чтобы доплыть до Эмайна, хватит. Но сейчас всё наверняка уже закрыто.

– Я не знаю, продержусь ли я до завтрашнего утра, – ровно заметил Коул.

– Мы не можем просто вывести Лайзу здесь. Как только она выйдет, люди, которые её увидят…

…это произошло быстро, как выдох. Прохожие снаружи замерли, где стояли, и повернулись к Французику – с синхронностью команды по плаванию.

О боги…

– Они же даже меня не видят, – прошептала я трясущимися губами, глядя, как сумрак омывает фигуры одержимых.

Те, кем не завладела тварь, не сразу их заметили. Заметили, лишь когда кто-то наткнулся на одну из застывших фигур, не успев притормозить или повернуть, и сердито обратился к ней. Одержимый вместо ответа толкнул незнакомца в грудь – и тот отлетел на несколько метров, упав спиной прямо на один из железных столбов. Потом рухнул на землю, неуклюже и грузно, точно мешок с картошкой – или человек, которому только что сломали спину.

На этом месте толпа на площади разделилась пополам: одна половина – те, кто с криком побежали прочь, вторая – те, кто плотным кольцом обступили мобиль.

Последних было не меньше двадцати.

– Эш, жми! – крикнул Коул.

Первый же удар одного из одержимых пробил заднее стекло, и рука с окровавленными костяшками зашарила по салону, стремясь дотянуться до моих волос: терпение стража явно иссякло окончательно. Брат рывком вдавил педаль в пол, и Французик рванул вперёд; рука исчезла, и я зажмурилась. Удар, толчок, ещё один…

Не думать. Не думать о тех, кого мы сбиваем, пробиваясь к долгожданному концу этого кошмара. Они последние.