Ее слова заставляют Верис замереть, и я знаю, что она думает. Как я похож на своего отца. Я тоже вижу сходство, и это осознание разъедает мои внутренности.

Но Верис сжимает кулаки, пока они не дрожат:

– Это ложь. Ты опять лжешь, как и всегда.

– Я хотела защититься от него. Освободиться, – выдыхает она, прежде чем снова взглянуть на Верис из-под полуопущенных век. – Ты хотела убить Невана за то, что он захватил тебя и остальных сакр. В чем же тут разница?

– Ты прокляла своего сына! – кричит Верис, и волны ее гневной ауры накрывают меня с головой. В то же время мои веки становятся тяжелыми, а дыхание замедляется. Все во мне сосредоточено на пульсации в груди, на боли, пока что-то еще не проникает ко мне. Моя мать выпрямляется, и от нее исходит безумие, как жар, который заставляет все плавиться.

– Я прокляла их всех! Каждого из его детей, которых родила ему. Его потомки не должны наследовать трон.

Впервые мои братья и сестры выступают из толпы, где до сих пор прятались, вероятно, рассчитывая, что наша мать умрет. Или я. Главное, одним конкурентом будет меньше.

– Что ты с нами сделала? – дрожащим голосом спрашивает Оран.

Изена звонко смеется, но при этом ее лицо искажается жуткой гримасой.

– Разве это не очевидно? Несчастные случаи, не можем найти себе подходящую пару, недосягаемый трон, потому что стоит одному из нас стать более могущественным, как кто-то другой тут же уравнивает шансы. Наверное, мы могли бы бороться за трон до бесконечности.

– Это правда? – кричу я, положив руку на живот.

Верис кладет теплую руку мне на локоть.

– Что с тобой?

Я игнорирую ее и повторяю вопрос:

– Это правда?

Мать протягивает ко мне руку.

– Родной, – шепчет она едва слышно. – Я сделала это ради тебя. Единственный свет в моей жизни. Тот самый ребенок, который родился от любви, а не от страха.

Падаю на колени и пытаюсь справиться с диким головокружением. Если моего отца она никогда не любила, значит, родила меня от кого-то другого. Узнай я об этом раньше, то, наверное, просто устало бы моргнул. Теперь же я неосознанно протягиваю руки. Верис спешит ко мне, чтобы поддержать. Слышит ли она, как гулко бьется мое сердце?

– Сердце? – тихо спрашивает она, и я киваю. Оно тает. И это ее вина. Но вместо того чтобы торжествовать из-за того, что она наконец-то получила то, чего хотела, я замечаю беспокойство в ее словах.

Мама подползает ко мне: