— Отпустите, — жалобно прохрипела я. — Мне больно… детектив…

— Прости… Прости, я не могу сдержаться. Ты такая… восхитительная, Хана. Ты лучшая омега из всех, что были здесь за последние месяцы. Эти тупые стервы получили по заслугам, но ты… твою сладость я впитаю в себя до капли и это будет… приятно для нас обоих.

Внезапно он одним неуловимым ударом по коленям сбил меня с ног, и я сползла на пол, увлекая его за собой. К тому моменту мое тело уже совершенно размякло и отяжелело, и от боли в саднящей шее, что была всему причиной, я едва могла думать. Если бы существовало возбуждение наоборот — все нарастающее чувство омерзения, ужаса и боли, готовящееся разрядиться вспышкой ломающих кости судорог во всем теле, — то я бы сказала, что сейчас испытываю именно его.

— Отдай мне его, — скользил его шепот по моей шее. — Отдай мне его весь, Хана.

Ощущая, как у меня по щекам текут слезы, я тем не менее не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. То, что альфы способны были сделать с нами своим запахом, этот человек делал своими зубами, и я готова была поклясться, что чувствую, как моя кожа расходится под ними, рвясь и кровоточа.

— Йон… — беспомощно и почти неосознанно позвала я, слабо царапая ногтями пол.

— Он тебя больше не получит, — проворчал Гаррис. — Теперь ты только моя. Я спас тебя, а значит ты принадлежишь мне. — С этими словами он укусил меня, глубоко запустив зубы в мою плоть, и я закричала, почти сразу сорвавшись на хрип.

— Ты должна быть мне благодарна, Хана. Я спас тебя, — недовольно пробормотал он, утирая мою кровь со своих губ. — Ты будешь послушной девочкой, правда? Хорошей послушной девочкой? Ты будешь моим новым огоньком?

Я почувствовала, как он ногтями расковыривает ранку от собственных зубов у меня на шее, словно пытаясь добраться до мяса и моей пульсирующей феромонами железы, и от ужаса происходящего мое сознание помутилось, а в следующую секунду я вдруг ощутила, как его пальцы дернулись назад.

— Какого… хрена? Что… что с твоим запахом? Что ты…

С трудом приоткрыв глаза, я увидела, как он сполз с меня, держась за собственное горло. Его лицо покраснело, словно он вдохнул жгучего перца или чего-то подобного. Ничего не понимая, я наблюдала за тем, как он вздрагивает всем телом, а потом внезапно осознала, что больше не чувствую собственного запаха — его сменил полный ревущей ярости запах моего альфы. Еще никогда на моей памяти он не был таким сильным, таким… свирепым и всеподавляющим. Казалось, если бы он мог обратиться кислотой, то выел бы этому человеку лицо.

Тело по-прежнему плохо слушалось — плохо, но достаточно для того, чтобы я отползла спиной назад, одной рукой зажимая собственную кровоточащую шею. Не видя, куда двигаюсь, я врезалась плечом в стол и сбила с него пустую кружку из-под чая. Ударившись об пол, та разбилась на несколько частей, и я была готова поклясться, что не думала и секунды перед тем, как схватить один из них.