«Мы скоро приедем за тобой», — коротко произнес он, и я вдруг ощутила, что в его голосе снова появилась тяжесть, словно силы оставляли его.

— Мы? Кто мы? — не поняла я, а потом меня поразила страшная догадка: — Йон, ты ведь… Йон, они там? Отец Евгений там?

Он не ответил, как будто отключившись от нашей линии связи, и мне оставалось только догадываться, что произошло на том ее конце. Конечно, это было самым логичным выводом — что церковники добрались до него и, узнав о том, что он может связаться со мной, заставили его это сделать.

«Он не мог, — возразил голос Джен у меня в голове, и я мельком подумала о том, что слишком много разговариваю с невидимыми собеседниками, пусть даже одна из них была по сути голосом моего здравого смысла. — Он бы не предал тебя».

— А он о тебе говорил совсем другое, — пробормотала я, вспомнив, как мой альфа всеми силами пытался помешать нашей с подругой встрече прошлой зимой, убеждая меня, что она могла быть заодно с нашими преследователями.

«Ты сама знаешь, о чем я говорю. Йон бы так не поступил. Просто дождись его. Он же обещал, что вытащит тебя отсюда».

— Да, наверное, ты права, просто я…

Слова замерзли у меня на губах, когда из кухни, где сидел замотанный в полотенце труп Гарриса, донесся приглушенный шорох и глухой удар об пол. Как будто…

Как будто кто-то сбросил полотенце с головы, потому что оно мешает видеть.

Я буквально примерзла к углу, в котором в тот момент сидела. Слух обострился до предела, и мне вдруг начало казаться, что я слышу шорох. Натужный, поскребывающий, глухой. Как будто кто-то очень-очень медленно…

(полз)

…переставлял ноги по полу. И хотя умом я понимала, что это, скорее всего, звук с улицы, который производит поливальная машина или еще что-то подобное, голос страха говорил громче голоса разума. Да что там говорил — он вдруг завизжал во всю мощь, окатив мое тело ледяной водой. И я вдруг осознала, что сижу и жду появления тени на залитом электрическим светом полу коридора. А потом голоса — свистящего, разреженного дырой на горле.

Хана, ты такая вкусная. Я впитаю тебя в себя до капли, потому что теперь ты принадлежишь мне.

— Йон, пожалуйста, забери меня отсюда, — пролепетала я, даже не попытавшись снова настроиться на волну нашей связи. — Йон, я так не могу больше.

Закрыв лицо рукам, я разрыдалась, ощущая, как меня буквально колотит от страха и отчаяния. В том состоянии я бы в самом деле нисколько не удивилась, если бы труп Гарриса появился на пороге спальни с окровавленным полотенцем в руках. Но, конечно, ничего подобного не произошло. Наплакавшись до тошноты, я свернулась в комочек на полу и не шевелилась, про себя молясь Великому Зверю и всем когда-либо существовавшим старым богам, чтобы они позволили мне выйти из этой проклятой квартиры на своих двоих.