Шакалы послушались этого совета, и всё случилось так, как сказал старый шакал [притча неизвестного происхождения].

Эльфы выслушали Одэрэка в полном молчании. Притча «Ни свой, ни чужой» была им хорошо известна; она принадлежала перу великого мыслителя Эдвина Мудрого, что жил в дни Первых Зорь. Не сложно было догадаться, к чему клонил заблудший в собственной мудрости господин, но слова эти были для них, что шелест сухих листьев по осени — шепот утраченной гордости и надежды.

— Увести.

— Исчадие ночи — шакал среди львиной стаи, — шипел схваченный валларро, когда его волокли к двери. — Когда придет время, и он услышит зов крови, он не сможет не откликнуться… не сможет устоять! Вы еще пожалеете… горько пожалеете, но будет поздно!

* * *

Выглянувшее солнце разорвало зимний туман, и клочья розоватого серебра поплыли над серо-синими вершинами гор и вскоре растаяли. В прозрачной дали проступали очертания крутых гребней и пологих низин, засахаренных ледяными озерами. Ветер раскачивал перистые кроны деревьев — дубы и вязы осыпались искристой пылью и стояли по склонам в ореолах снежных облаков, как рыцари в блистающей на солнце броне.

Вдали едва слышно шумела Этлена, пробудившаяся от зимней спячки, ее берега еще пленял лед, но мощное непокорное течение пробило узкую полынью на середине и во всю прыть мчало пенные волны на юго-запад.

Из-за восточного склона Драконовых гор плыли огромные рваные клочья облаков, сверкая багрянцем и золотом. Габриэл поймал одно из них взглядом — оно опускалось все ниже, пока не коснулось пушистым подбрюшьем верхушек гор, превратив угрюмые ледяные темницы в сияющие твердыни величия и славы. Темный эльф смахнул с ресниц капельки воды — под утро воздух стал сырым и тяжелым, и снова уронил взор в темнеющие долины юга и востока. Он простоял неподвижной статуей на восточной стене, облокотившись о парапет до самого рассвета.

Горькие слова правителя Эмин Элэма не ранили холодного сердца темного воина, все его мысли занимали сведения, касающиеся войны. Разрозненные осколки еще царапали разум и кололись, как льдинки вскрытого весенним солнцем пруда, но постепенно загадки облекались в четкую и полную картину.

Брегон, сын Теобальда — король Эр-Морвэна зашевелился. Дело не только в желании отыскать Лунный город и корону Всевластия. Для этого требуется всего-навсего карта с точным месторасположением древней святыни, а не тысячи доспехов из адаманта, которые ему прямо сейчас куют ирчи Прибрежных Гаваней, и не тысячи наемников, которые прямо сейчас спешат со всей равнины в столицу Подземного королевства. Габриэл не сомневался: легион грорвов, разбитый на перевале Речная Чаша был одним из тек, кто торопился на зов темноэльфийского владыки.