Остин кивнул и эльфы разделились. Однорукий Хегельдер минул полянку с ландышами и вышел к северным пределам замка. Величественные арки и окна опутывали дикие вьюны. Глухую монолитную стену заткало зеленым мхом. Сбоку, из неясного полумрака донесся странный гул. Советник опустил руку на эфес. В лицо дунула гудящая струя. Он присмотрелся — в проредившем тумане обрисовались черты громадного колокола, лежащего на боку. Ветер резвился меж металла, создавая шумные отзвуки, похожие на низкие голоса. За ним лежало три колокола поменьше. Хегельдер прошел еще немного и уперся в стену разрушенной колокольной башни. Крепость держалась долго; со смертью эльфийского короля — пала. Пустота и утраченные надежды этого места тяготили его сердце. Он с печалью коснулся мокрой кирпичной кладки и двинулся дальше.

Эллион с луком за спиной обошел крепость с юга. Унылые окрестности не радовали — слева тянулась глухая стена; с высоты птичьего полета безучастно глядели дыры-окна, кое-где шумели разросшиеся стебли сорняков, справа из туманной дымки проглядывали белые стволы иссохших берез. Один вид «Одинокого Стража» угнетал и умертвлял волю.

Блеснувший вдали огонек, заставил Эллиона приблизиться — то под засохшим кустом смородины белела матовая кость ключицы; рядом, присыпанный листьями, покоился череп. Высокие утоненные скулы, слегка вытянутые миндалевидные глазницы, заостренный подбородок, нежный оттенок слоновой кости — погибший был эльфом, вероятнее всего воином, павшим в чреде многих сражений с враждебными народами севера и востока.

Порыв прокатился по земле, с шумом увлекая пестрый лиственничный ковер и череп, освобожденный от гнета смородиновых листьев, вперил в лучника пустые провалы, точно упрекая «ты жив; мне же выпало гнить под солнцем и дождем, не погребенным, как вору и убийце». По спине Эллиона скользнул леденящий холодок — мрачная, молчаливая цитадель была пронизана духом смерти и прожжена отчаянием. Теперь понятно, отчего она объята могильным холодом и гробовой тишиной, не слышно пения птиц, не видно следов зверья — древнюю обитель давно избрали своим пристанищем Души существ из загробного царства.

Пока Хегельдер и Эллион обследовали замок, Люка наведался в крепостной сад, что примыкал к Оргол Долу с востока. Мир, погруженный в недвижность черно-серого серебра и белого золота, давил на глаза. Крупные капли лизали плиты и стены. От стука подошв гуляло эхо. Люка свернул в аллею, обрамленную низенькими кустиками сирени — на земле появились очертания древней давно заброшенной тропы, еще сохранившей кое-где на белом камне узор. Сверху сомкнулись арки переплетенных корявых сучьев и сухих коряг, в шепоте мертвых листьев слышалась песнь покинутого и всеми забытого эльфийского форта.