Лекс свернулся у огня, накрылся вторым плащом и закрыл глаза. Жжение в руке еще мучало паренька, но уже не такое острое, как минуту назад. Блаженный покой распростер над ним объятия, увлекая в радужную лавину грез.

— Спасибо, учитель, — буркнул он, засыпая.

Габриэл улыбнулся.

Эридан меж тем смотрел, как в огне корчились и тлели веточки смородины да слушал крики, звон и скрипы телег. Сборы в дальнюю дорогу — дело не пяти минут.

— Я никогда тебя не забывал, — вдруг молвил бывший маршал Мерэмедэля.

Эридан одарил его недобрым взглядом. В изумрудных глазах появился страх. О чем это он?

— Как-то в Ательстанде ты спросил, помню ли я тебя?

— Вы сказали — нет.

— Я солгал. — Вздохнул Габриэл. — Не хотел тебя пугать.

— Зачем пугаете сейчас? — Шепнул ученик. — Это потому, что теперь вы знаете, ЧЕЙ я брат?

— Твоя сестра ни при чем, — резко сказал темный воин. Синие глаза впились в его лицо. — От моей руки Арианна не пострадает. Как и мой ученик.

Эридан опустил голову, посмотрел в шипящие угли и прошептал:

— Такой странный поступок. Ваш враг перед вами. Брат вашего врага перед вами, но вы не торопитесь отправить нас в Арву Антре. Почему?

— Думаешь, все темные эльфы — палачи и мучители? Думаешь, среди моего народа нет достойных, а лишь поголовно слепые и глухие к чужой боли бессердечные отморозки и кровопийцы?

— Раньше я только так и думал. А теперь… не знаю, — Эридан потер лицо. — Вы спасли мне жизнь. Дважды, — Он припомнил, что помимо запрета пыток, шерл остановил карающую руку Брегона в Эбертрейле. — Вы не тронули сестру. Даже сейчас вы боретесь за нас, зная, что исход битвы предрешен не в нашу пользу.

— Исход битвы еще не предрешен. — Габриэл встал.

В час расставания он предстал перед Эриданом статным и гордым воином великого королевства Сумерек.

— Что бы ни случилось, что бы ты ни узнал, помни, я не только твой учитель, я твой друг. Помни, Эридан.

… Арианна стояла у крепостных ворот, наслаждаясь теплом рассветных лучей. Над пиком Караграссэм всходил огненный шар. Кипевшая пеной Этлена, полыхала раскаленным морем огня. Под ногами волновались душистые травы. Воздух звенел трелями цикад. Тихо и безмятежно было наступавшее весеннее утро в предгорной равнине, скрытой от злых, вражеских глаз.

— Дитя, нам пора, — позвал Эвер Ясноглазый.