— Пустошь Молчания? — Хрипнул огр из-за спин. — Троллева мать!

— Расскажите нам все, лорд Колибор, — попросил Остин, заметно мрачнея.

… Пристегнув к поясу ножны с На-Эном, владетель Ательстанда поглядел на обломки безнадзорного Скаргарда, темневшего в густых туманах юго-запада и вздохнул. Когда-то древний гарнизон оборонял Горский Тракт от треклятых ирчей Прибрежных Гаваней, мечтавших захватить короткий северный путь, которым пользовались в Эпоху правления Лагоринора. Теперь — в сумерках эльфийского владычества, Скаргард молчал еще одной утраченной легендой. Сначала о нем забыли, а после — предали все подвиги забвению. Крепости превратились в руины, стены — рассыпались прахом, и все ушло.

— Куда это вы? — Топот огра отдался в голове Остина ударами гномьих молотков.

— В Рорг Намар. Лютый проведет меня коротким и безопасным путем.

— Боитесь за нее? — Мардред оскалил глянцевые клыки. — Сначала отпустили с исчадием, а теперь…

— Дело не в этом, — разозлился лесной эльф и, оправив повязку на лице, признался: — Я сразу хотел идти вместе с ними, но долг перед подопечными Ательстанда не позволил поддаться велению сердца. Теперь, когда Гаярские Топи пройдены, а земли ирчей — позади, я стал свободен. Агроэлл и Хегельдер доведут наш народ в город предков и без моей помощи.

— Кости Эвенна Белоокого! — Хрипнул Мардред и прыгнул на одной ноге, помогая палкой. По зеленоватому лбу скатилась струйка пота. — Вы боитесь за нее! Это правильно. Я тоже не доверяю исчадию! Слишком легко он выступил против своих же. Я иду с вами.

— У тебя сломана нога.

— А у вас нет глаза, но я не напоминаю вам об этом каждый час, — прыснул он грубым горловым смехом. — Хотите или нет, я не отстану.

Орлиный Глаз улыбнулся. Взлохмаченные облачные тверди стремительно светлели.

— Ладно. Уходим сейчас.

* * *

В свете первых звезд появились призраки.

Тропа гномов тянулась мимо древнего кладбища, с лихвой оправдывая жуткую репутацию этого места. Все звуки и шумы поблекли, дикий мертвый край оглох — им завладели духи павших копателей. Они вились вереницей бесплотных низкорослых облаков — их тела покрывали язвы рабства, кожа истончилась, губы высохли, зубы заострились. Они обратились в чудовищ, застрявших в чистилище и отвергнутых светлым Небом.

Озлобленные гномьи тени тянули к эльфам когтистые руки и метались над осколками костей отблесками зимнего света. Их тихие, молящие голоса просили о помощи, угрожали расправой, осыпали проклятиями, напевали прощальные песни и пронзительно звали сойти с тропы.

— Дочь моя, это я, твоя мать. Остановись, посмотри на меня…