Друг Габриэла отрывисто пожал плечами, в черном хвосте отлились алые сполохи, по шевронам, нашитым на узкие рукава, легли полосы света. Заметив на лице мальчишки испуг, он попросил:

— Назови имя.

— Эридан, — буркнул тот.

— А твоего друга?

— Лекс.

— Он маг? — Темный эльф подпер подбородок.

— Он был ученик мага. — Эридан открыл глаза и судорожно вздохнул. — Управлять огнем — это все, чему его успели обучить.

— Как он сейчас?

— В лазарете на вашем корабле. Запретная магия забрала его силы. Жизнь едва в нем теплится, — грустно молвил Эридан. Серебристые локоны вовремя скрыли побежавшие слезы.

Сирилл хмыкнул:

— Вы практикуете магию первых эльфийских королей? В Эр-Морвэне она строжайше запрещена. Нам не позволены даже руны.

Эридан удивленно раскрыл рот.

— Король Дагоберт Четвертый Пепельный запретил их в Эпоху Алого Восхода. Хочешь знать почему?

Тот кивнул.

— Однажды, возвращаясь из Сиварского королевства, Его Величество заночевал в Дэлея Арор, где столкнулся со старой вещуньей из Черноземья. Она предложила разложить руны за один золотой пейс. Дагоберт не был суеверным правителем, наш народ вообще не суеверен, — вставил он пояснение, — и согласился. Она предсказала ему скорую гибель от руки темного эльфа из самых низов. Король, конечно, не поверил, обвинив ведьму и ее ремесло — обманом, призванным дурачить умы. По возвращении в столицу, он сразу же запретил руны. Однако, через три года ему пришлось признать правоту вещуньи.

В восточной провинции Эдель'Митто вспыхнуло восстание рудокопов. Не желая нагнетать обстановку, а на тот момент мы вели две войны: с гномами Аскья Ладо за Кремниевые Шахты и с феррцами за возможность выхода к Великому Караванному Пути с юга, Дагоберт отправился туда лично. Он хотел усмирить восставших не мечом, а словом. Не вышло. Один из рудокопов нанес ему смертельную рану. Король прожил еще несколько недель и умер. Он, э… — командор осторожно пояснил: — был дедом нынешнего короля.

При упоминании о Брегоне — Эридана передернуло. Перед глазами мальчишки тот час встали закопченные своды пыточных камер в багровых пятнах, в лицо ударила раскаленная струя жара подземных печей, по хребту скользнул холодок металлических щипцов, применяемых во время истязаний, запястья и лодыжки свело кольцами кандалов.

— Тебе дурно? — Эридан так побледнел, что Сирилл забеспокоился.

Юнец замотал головой.

— Нет.