Та ее частичка, что сомневалась и насмехалась все дни и ночи пути, пробилась сквозь преграды в разуме и заявила о себе. Нужно лишь встать, разорвать непрочную связь с самоцветом, и она сможет свободно уйти отсюда – нет, не просто свободно, ведь те, с другой стороны, предлагали ей дары…

Их дары! Кто знает, может, они и смогли бы одолеть ее, но они зашли слишком далеко, попытавшись подкупить ее. Если она не может причинить им никакого вреда, зачем же предлагать ей что-либо сверх возможности покинуть поле боя? Девушка замотала головой, сопротивляясь образам, что возникали в ее сознании, – уже не еле различимым, она больше не справлялась со своими собственными мыслями и страхами. Теперь образы сменялись так быстро, что она не успевала уловить подробности. Она хочет править? Конечно же, ее ждет трон. Хочет сокровищ? Смутная картинка с грудой сокровищ. Хочет мести? В сознании пронеслись жестокие, кровавые видения. Хочет, чтобы мир лежал перед ней, чтобы она могла играть с ним, изменять по своему капризу, безраздельно решать его судьбу…

Воля Келси снова воспрянула и устремилась к тому из камней, что вращался медленнее. Она не колдунья, эта Сила дана ей взаймы, через вторые руки. Но она не желает ничего из того, что ей предложили. А желает, чтобы все это закончилось, чтобы исчезло красное пламя, окружившее ее кольцом, чей жар тянется к семенам ее гнева и пытается обратить их себе на пользу.

Келси не знала, оказалась ли и Витле перед подобным искушением, но она точно видела, что второй самоцвет тоже на секунду-другую замедлился. Но колдунью давным-давно обучили, что делать в таких случаях. Возможно, те, кто плел эту паутину, создавали ее в расчет на обитателей этого мира, и сам тот факт, что Келси не принадлежала ему от рождения, мог быть ее силой, а не слабостью.

Самоцветы продолжали вращаться, когда красный свет луча сомкнулся вокруг обеих женщин. Теперь он не просто подстрекал, атакуя разум. Его жар обжигал плоть; Келси казалось, будто ее бросили в костер. И эта боль избавила Келси от любого искушения, какое только могло ее затронуть. Быть может, она не обладала Силой в понимании Витле, но, возможно, то, что она принесла с собой, было по-своему столь же прочным и несокрушимым.

Вращение больше не замедлялось – напротив, оно становилось быстрее, и посыпавшиеся снова искры теперь были ярче. Тени в мире-чаше отступали. На только что освобожденных землях вспыхивали новые синие огоньки. Она почувствовала, как нарастает концентрация красного огня, и поняла, что, хотя он все еще пытается уничтожить силу самоцветов, в последнем исступлении битвы он устремился к ней. Она могла бы закричать под ударом раскаленного луча, но не закричала – к собственному ее всевозрастающему удивлению, она держалась. Келси увидела, как Витле начала подниматься с камней; изможденное лицо колдуньи было обращено к вращающимся самоцветам.