Тем временем Кирова дочь, знать не зная, сколь близка была к гибели, как раз покончила с третьим священнослужителем и подняла взгляд на Ульдиссиана. Искаженное, застывшее в жуткой гримасе, лицо ее пугало не меньше лиц переполненных магической силой фанатиков – тех самых, кого они оба стремились одолеть.

Причину ее настроения Ульдиссиан понял вмиг.

– Серри! Живо назад, к остальным!

– Я в порядке! Обо мне не волнуйся!

– Серри! Быть может, Ахилий вовсе не сгинул навеки! Неужто ты хочешь погибнуть, так ничего о нем и не узнав?

Но прежде, чем Серентия успела ответить, земля содрогнулась от страшного грохота. Многие, не сумев устоять, попадали с ног.

За первым ударом последовал новый. Вдобавок, в лицо Ульдиссиану дохнуло холодом, стужей изрядной силы.

А еще… а еще дождь, наконец, прекратился… точнее сказать, вода из туч более не лилась.

С неба на землю падали огромные глыбы льда, некоторые – не меньше крытой повозки в величину. Подняв взгляд, Ульдиссиан обнаружил, что ливень вовсе не кончился: просто на полпути вниз струи дождя сливаются воедино, смерзаются в исполинские льдины, грозящие погубить всех вокруг.

В который уж раз Инарий воспользовался творением Ульдиссиана – густой пеленой туч – и, вывернув его чары наизнанку, нанес эдиремам нечеловечески жестокий удар… и плевать ему, что при том погибнут его же приверженцы: главное – гибель бунтовщиков.

Чудовищные глыбы льда достигли того, что оказалось не по плечу инквизиторам – нарушили монолитность строя эдиремов. Слишком многим не хватило сил устоять против столь страшной опасности. В надежде спастись, не оказаться раздавленными, подобно муравьям, эдиремы бросились, кто куда.

Нимало не устрашенные глыбами льда, а может, и не ведавшие о грозящей им гибели, воины Собора не преминули воспользоваться воцарившимся в рядах противника беспорядком. Не один из приверженцев Ульдиссиана пал под ударом пылающего клинка в спину или с затылком, раскроенным сверкающей палицей. Да, кое-кому из инквизиторов тоже не удалось уклониться от чар Инария, однако посеянного ими ужаса сие не уменьшало ничуть.

Охваченный яростью, Ульдиссиан развеял черный палаш, схватил Серентию за руку и поволок ее к эдиремам. Оказавшись в строю, он немедля потянулся мыслью к ближайшим товарищам, наскоро ободрил их и потребовал помощи. Большая часть вняла его ободрениям. Оставалось только надеяться, что этого хватит для осуществления замысла.

– Серри, сосредоточься и – вместе! – прокричал он едва ли не в лицо Серентии.

Темноволосая девушка с величайшей неохотой повиновалась. Разумы их слились в единое целое, а остальные, до кого Ульдиссиан успел дотянуться, подкрепили волю обоих своей.