– Ну разумеется. – Пак сморщил нос и выбрался из кипы тряпок с копошащимися в них личинками. – При наличии лугов, лесов и огромных необжитых участков, которые, я точно знаю, все еще остались в человеческом мире, нас забрасывает куда? Конечно же, в грязную, кишащую крысами аллею. Просто превосходно.

Грималкин вскочил на крышку бака, на удивление крайне естественно вписавшийся в городскую среду. Он походил на огромного бродячего кота, мирно блуждавшего по улицам.

– Недалеко отсюда есть тропа, – заявил он спокойно и засеменил по ободу крышки. – Если поторопимся, то доберемся до нее еще до ночи. Идите за мной.

– Стой, ты уже понял, где мы? – возмутился Плут, пока мы шли к выходу из аллеи, переступая через мусор и кучи осколков. – Как у тебя получается, кот?

– Большинство городов невероятно однообразны, Плутишка. – Грималкин дошел до края тротуара и оглянулся, нетерпеливо ожидая нас. – Тропы есть везде, просто нужно знать, где искать. Ну а еще я кот. – И он помчался по улице.

– Погоди, ледышка, – обратился ко мне Пак, когда я вознамерился пуститься следом. – Ты кое о чем забыл. – Он указал на меч, все еще висевший у меня на боку. – Обычные люди не расхаживают по городам с огромным острым оружием. А если они так делают, то привлекают нежелательное внимание. Лучше на время отдай его мне. Пускай побудет у меня, по крайней мере пока мы не доберемся до Дикого леса.

Я заколебался, но Плут только закатил глаза.

– Клянусь, я его не потеряю, не уроню в сточную канаву и не отдам бездомному. Ну же, Эш. В этом отчасти заключается человеческая суть. Ты должен сливаться с толпой.

Неохотно, но я все же передал ему ремень с ножнами, и Пак перебросил его через плечо.

– Ну вот, не так уж и тяжело, правда?

– Если потеряешь его…

– Да-да, ты меня убьешь. Придумай что-нибудь новенькое, ледышка. – Пак покачал головой и жестом указал на дорогу. – После тебя.

Мы выбрались из аллеи и ступили на тротуар. По нему мимо нас неслись толпы людей, едва окидывая нас взглядом. Над головой нависали скребущие небо огромные башни из стекла и стали, бликовавшие в лучах вечернего солнца. Машины гудели и скользили в потоке себе подобных, напоминавшие гигантских металлических рыб, а воздух наполняли запахи асфальта, дыма и выхлопных газов.

Перемены были незначительными, однако я мог заметить разницу. Мир больше не казался таким недружелюбным, как прежде. Края притупились, а цвета уже не ослепляли. Звуки стали приглушенными, а гомон окружавших меня голосов превратился в пузырь из человеческих шумов, мне не удавалось вылавливать разговоры, просто к ним прислушиваясь.