Я только собирался сделать шаг вперед, как на меня кто-то налетел, оттолкнув назад.

– Смотри, куда прешь, придурок, – огрызнулся человек, бросив на меня злобный взгляд и при этом даже не сбавив темпа.

Ошарашенно похлопав глазами, я влился в уличный поток и последовал за Грималкиным, со знанием дела лавировавшим между многочисленных ног. Создавалось впечатление, что на него никто не обращал внимания, впрочем, как и на Пака, который шел рядом со мной, укрывшись чарами. Даже на людном тротуаре все уступали ему дорогу или убирались с пути, пускай и в последнюю секунду, не осознавая, что в их ряды затесался фейри. Но я поймал несколько взглядов – любопытных, оценивавших или вызывающих, – пока маневрировал в толпе, норовившей потереться о меня или, того хуже, врезаться. Хорошо, что мой меч находился у Пака, иначе я бы не мог избавиться от искушения вытащить его и прорубить себе путь.

Уступая дорогу очередному человеку, я нечаянно коснулся кованого забора, окружавшего основание маленького дерева у края тротуара, и инстинктивно отпрянул, опасаясь металла. Но слабость и боль, которые я ожидал ощутить от такой близости к железу, так и не наступили, хотя несколько пешеходов покосились на меня как на безумного. Я с любопытством потянулся и дотронулся до забора, несмотря на то, что вековой опыт выживания в качестве фейри кричал этого не делать, и был готов отдернуть руку. Но железо, еще недавно обжигавшее и грозившее обратить меня в уголь или доставить невыносимые страдания, просто холодило пальцы и не причиняло никакого вреда. Я посмотрел на улицу, увидел еще несколько деревьев, окруженных такими же оградами, и улыбнулся.

– Может, уже перестанешь? – спустя несколько мгновений зашипел на меня содрогавшийся Пак, пока я трогал каждый забор, встречавшийся по пути. – Ты меня пугаешь. Каждый раз, когда мы проходим мимо этих штук, у меня мурашки бегут по коже.

Я засмеялся, но отошел от оград и железа подальше, выйдя на середину тротуара, где людская толпа оказалась плотнее всего. Сообразив, что дорогу мне уступать никто не собирается, я решил просто уворачиваться и лавировать в нескончаемом потоке.

– Получается, я могу окружить свой двор железным забором, и ты оставишь меня в покое? – спросил я у Пака с ухмылкой. Он только фыркнул.

– Не зазнавайся, ледышка. Я забавлялся с людьми задолго до того, как ты вообще задумал стать одним из них.

С наступлением темноты прохожие встречались намного реже, а Грималкин уводил нас все дальше от центра города. Вдруг ожили фонари, а окаймлявшие улицы здания уменьшились и приобрели потрепанный вид. Частым явлением стали разбитые окна и изрисованные граффити стены. Я ощущал устремленные на меня из теней и темных проулков взгляды.