А потом приехали и вот…

— Ведьмы, — тихо произнес Евдоким Афанасьевич, появляясь из стены. — Гляди, окрутят еще…

…приехали.

Двор.

Люди, которых собралось изрядно. Встревоженный Анатоль. Городское ополчение, пусть малым числом, но все же. Козелкович и его дворовые.

Баронесса.

Матушка баронессы. Сестра… няньки да мамки, девки дворовые, купцы… всех стало вдруг как-то слишком уж много. И ведьмы, конечно, которые окружили, что девочку, что Стасю, и вдруг оказалось, что сам он, Ежи, тут совсем даже лишний.

— Не окрутят, — Ежи покачал головой, успокаивая всколыхнувшуюся вдруг ревность. — Она… умная.

— Так и они не дуры, — возразил Евдоким Афанасьевич.

— Вы им так и… не явились?

— Обойдутся, — он глядел хмуро, на ведьм, на Стасю, на всех, кто нарушал привычный покой старого дома. А Ежи его понимал.

— Евдоким Афанасьевич, — он решился. — Со мной тут приключилась… и может быть вы… если есть возможность… взялись бы…

— Ведьмака учить? — поинтересовался дух, окинувши Ежи насмешливым взглядом.

— А что, так… заметно?

— Смотря для кого. Идем… — и он развернулся, а Ежи, бросивши взгляд на Стасю, которая по-прежнему стояла, в плащ кутаясь, отправился следом. — Как тебя угораздило?

— По глупости.

— Это понятно. По уму люди к мертвецам беспокойным не лезут.

— У меня выбора не было, — получалось, что Ежи оправдывается.

— Был, — возразил Евдоким Афанасьевич.

И замолчал.