– Что ты знаешь? – спросил он.

– Туе больше не спит, – сказала она, оглядывая их огромными желтыми глазами. Али заметил, что ее яркость начала возвращаться. – Я вызвала компьютер, смотрела запись. Народ Китин!

– Что? – озадаченно спросил Мура.

Дэйн внезапно усмехнулся.

– Конечно! Вот кого они мне напомнили. Китин – одна из клинти, в которой была Туе на Бирже. Говори дальше, Туе.

Ученица оглядела их по очереди, напомнив Али птицу, клюющую крошки.

– Я знаю речь Китин. Я буду их говорить.

– Но ты же не сможешь, – сказал Али. – Они не отвечают на вызовы.

Туе быстро покачала головой:

– Вы не слышите. Нет, вы слышите, но не понимаете. Лоссин говорит: «Наш лагерь – ваш лагерь, наша руда – ваша руда». Народ Китин живет в обиталищах, как Биржа, только не богатых. Редкие вещи… которые важные. Важная честь. Заявка наша, корабль наш, лагерь теперь наш, и рация тоже наша.

– Ты хочешь сказать, они оставили лагерь? Чтобы мы его взяли?

Туе быстро кивнула, потом вздрогнула и потерла шею тонкими перепончатыми пальцами.

– Одиннадцать кругов Трелоарского ада! – воскликнул Мура, хлопнув ладонями по столу. – Так и есть! Я слыхал, как Ван Райк про них когда-то рассказывал. Эти татхи – как они себя называют – уже много поколений живут в обиталищах из сваренных вместе старых кораблей. Они мало что понимают в личной собственности, но то, что принадлежит им, защищают свирепо и при этом делятся в нужде. Здесь завязаны всякого рода вопросы чести, и это куда важнее всех писаных правил Торгового флота.

– Но мы должны чтить закон свободной торговли, – напомнил Джаспер.

А Дэйн саркастически добавил:

– Или Космическая полиция как следует возьмет нас за шкирку.

– Позвольте мне уточнить, – сказал Али. – Они там сидят под этим ураганом из чувства чести?

На этот раз Туе опять слегка кивнула и издала одну из своих трелей.

– Они ждут нас им говорить, ходите обратно в лагерь. Пользуйтесь лагерем, всеми вещами. Вещи теперь наши. Не их: мы даем вещи обратно, они пользуются. И долг чести перед нами.

Теперь Джаспер задумчиво кивнул.