Он еще узнаёт лица. Возможно, следует позвать доктора Заубер, но у нас нет времени. Мы поднимаем Инку, берем под руки и выводим из палатки. Он волочит ноги по земле, оставляя на песке длинный след. Я поворачиваюсь к Норману.

– Маркус, что мне делать?! – спрашивает Ларс.

– Позови сержанта, пусть придет прямо в медсанчасть.

– И лейтенанта тоже позови, – добавляет Усиль. – Позови всех, блядь!

Мы попадаем на послеобеденный тихий час. Гильде закрылся в своей каморке. Роберт Хансен, явно напуганный, показывает нам одну из палат. Мы сажаем Олафа на койку, но он беспомощно валится на бок и тут же засыпает. Капрал Хансен бежит в здание командования за доктором Заубер. Наступает гробовая тишина.

Вскоре в коридоре появляются госпожа капитан, лейтенант Остин, младший лейтенант Янг и сержант Голя. Они заглядывают к пациенту и с тревогой расспрашивают нас, что случилось, но начальница медсанчасти велит нам проваливать и не мешать осмотру. Мы послушно выходим один за другим на плац.

Те, кто курит, достают сигареты. Марсель Остин вытряхивает из коробочки жевательную резинку. Несколько солдат останавливаются неподалеку, уставившись на сборище.

– Вам что, заняться нечем? – кричит Голя. – Лентяи, мать вашу!

– Хватит орать, – упрекает его Остин. – Нужно сохранять спокойствие.

– Господин лейтенант, – тихо спрашиваю я, – это не похоже на ту же болезнь, что и у Элдона?

Остин смотрит на меня так, будто не вполне понимает, кто я такой.

– Я видел рядового Инку совсем недолго, но, судя по тому, что вы рассказывали, – боюсь, что да. Повторяю еще раз: нужно сохранять спокойствие, нельзя из-за этого паниковать. Еще сегодня, Маркус, тебя пригласят к командованию, чтобы ты ответил на несколько вопросов.

– Так точно.

– Майор Вилмотс уже с утра настаивал, чтобы тебя вызвать, – добавляет Янг. – Мы не видели в том необходимости, но теперь ситуация поменялась. Нужно поговорить.

Атака последовала раньше, чем я предполагал, – после нашего приезда не прошло и недели. Будто спящее под нами чудовище вдруг решило, что мы уже успели привыкнуть и хватит играть в прятки. Теперь оно нам покажет, на что в самом деле способно.

Я безмолвно призываю Эстер, пытаясь привлечь ее внимание, но она упорно молчит, оставляя меня один на один с черными мыслями. Мне хочется сказать ей, что мы не можем играть в эту игру не зная правил. Мы не можем ни выиграть, ни проиграть. Однако я тут же ругаю себя за подобную мысль: эта гребаная война как раз и есть такая игра, которая ведется сломанными фигурами на сожженной доске.

Когда солнце заходит за горизонт, Эстер наконец дает о себе знать. На этот раз сообщение коротко и не вызывает тошноты: