— Ах ты старый скряга. — прочитала на его лице все меркантильные интересы Цера. — Тебе бы кого ободрать. Имей в виду — серебра у нас нет.

— У-у. — закачал головой Багосар. — Тебе это выйдет дороговато. — он сально посмотрел на Церу, чем вызвал злобный взгляд Гамалы. Это не осталось без внимания, но старый моряк сделал вид, что не заметил.

— Милый капитан. — ласково положив ладошку ему на грудь, озорно глянула на него Саффи. — Я думаю, королева Севера не останется в долгу и капитан Бестии получит столько серебра, сколько попросит, но только после того, как окажется в Баламаунте.

— Уж не ты ли та девчонка, что объявила себя королевой. — Багосар прищурился — иметь в должниках подобную личность дорогого стоит. — Не боишься шею свернуть? Империя не любит таких шутников.

— А я и не намерена шутить — сама сверну им шею.

*

— Не спиться?

Багосар подошёл совсем неслышно, да и Цера была слишком занята своими мыслями, чтобы обратить внимание на шаги за спиной. Море умеренно покачивало корабль, солёные брызги изредка падали на задумчивое лицо женщины. Ветер гнал облака, периодически позволяя звёздам осветить палубу. В выделенной им каюте блевала Саффи. Её брат заботился о ней как мог, волчица подвывала во сне, а ворон храпел. Что до Гамалы — находиться рядом с ним было нестерпимо. Ей до боли захотелось одиночества, но старый моряк был не тот человек, который мог в этом помешать. С ним всё просто — когда-то давно у них ничего не было. Ему хотелось — ей тоже. Никаких обязательств, никаких эмоций. Теперь всё по-другому.

Он положил ей руку на талию. Женщина медленно повернулась в его сторону. Посмотрела. Просто посмотрела, но он всё понял и убрал руку. Их время прошло.

— Он?

Цера кивнула, глядя на волны. Бесконечный водный простор, с кажущимися однообразными бурунами, похожими на человеческие жизни — у каждого своё рождение, взлёт и падение в вечность.

— Ты его любишь? — внезапно Багосар стал её другом, с которым можно говорить о сокровенном. Старый моряк в жизни любивший только море, тем не менее понимал её как никто другой.

— Не знаю. — Цера дёрнула головой, словно стряхивала наваждение. — Я боюсь.

— Боишься чего? — осмеливаясь залезть в чужую душу, спросил Багосар. — Потерять или стать зависимой?

Цера молчала. Лишь крепче сжала фальшборт, да так, что костяшки пальцев побелели.

— Вот возьми меня. — продолжил он. — Я всю жизнь имел одну лишь страсть — волну. Высокую и беспокойную. Когда море тихо — мне скучно, но стоит ветру надуть парус или волне ударить в борт, как я оживаю и мне хочется жить. Спроси меня — завишу ли я от моря — и я отвечу да. Лиши меня моря и я умру. Не сразу. Сопьюсь, трахая портовых шлюх или сойдусь якорями с какой-нибудь пьянью в кабаке, которая отправит меня на дно, где я буду кормить гальюнных червей. Живи и плыви по волне, борясь и не сдаваясь. А там, лопни мои кишки, все рано или поздно отправимся кормить рыб.