Снимаю толстовку, сворачиваю ее и подсовываю Аманде под голову.

Она ворочается, но не просыпается.

Иду на ощупь к двери, понимая, что не могу позволить себе рисковать и открывать ее. Но я должен знать, что там, снаружи, и клаустрофобия уже действует мне на нервы.

Поворачиваю ручку. Медленно тяну дверцу на себя.

Первое ощущение: запах зеленого леса.

Косые солнечные лучи пробиваются между жмущимися друг к дружке соснами. Неподалеку застыл неподвижно олень, глядя на куб темными, влажными глазами.

Делаю шаг наружу, и олень, сорвавшись с места, бесшумно исчезает между деревьями.

Лес притих.

Над устлавшим землю игольчатым покровом стелется легкий туман.

Я отхожу от куба на несколько шагов и сажусь на согретую утренним солнцем землю, подставив лицо ярким, теплым лучам.

Ветер приносит запах древесного дыма.

Костер?

Печь?

Кто может здесь жить?

Что это за мир?

Слышу шаги.

Оглядываюсь – между деревьями ко мне идет Аманда. Я знаю, что виноват перед ней – из-за меня она едва не погибла в последнем мире. И она здесь не просто из-за меня. Она здесь, потому что спасла меня. Потому что рисковала. Потому что поступила смело и решительно.

Аманда садится рядом и поворачивается лицом к солнцу.

– Как поспал?

– Больно постель жесткая. Теперь вот шея болит. А ты?