Может быть, так оно и есть. Может быть, у меня нет ни малейшего шанса отыскать обратный путь к ней, Чарли и моему идеальному миру. К той песчинке на бесконечном пляже.

Но у меня еще осталось две капсулы, и я не опущу руки, пока не использую все возможности.

* * *

Я иду в благотворительный магазин и покупаю новую одежду – джинсы, фланелевую рубашку, черный бушлат.

В аптеке приобретаю туалетные принадлежности, а еще блокнот, пару ручек и фонарик.

Снимаю комнату в мотеле, выбрасываю старую одежду и принимаю самый долгий в своей жизни душ.

Вода с меня сбегает серая.

Стою перед зеркалом и вижу себя прежнего. Разве что скулы стали заметнее, а щеки втянулись.

Сплю долго, за полдень, а потом еду на поезде в Саут-сайд.

На электростанции тихо, солнечные лучи косыми полосами делят генераторную на несколько частей.

Сидя у двери куба, открываю блокнот.

С самого пробуждения я размышлял над тем, что написала в прощальной записке Аманда. О том, что я ни разу не коснулся своих чувств.

Что ж…

Мне двадцать семь лет. Целое утро я проработал в лаборатории, и все идет так удачно, что я готов отказаться от вечеринки. В последнее время я часто так и делал – пренебрегал друзьями и какими-то социальными обязательствами ради того, чтобы провести еще несколько часов в «чистой комнате».

В первый раз я замечаю тебя у дальней стены заднего дворика, когда стою на веранде, потягивая «Корону» с лаймом и мысленно все еще пребывая в лаборатории. Наверное, мое внимание привлекает то, как ты стоишь, зажатая в угол высоким, гибким парнем в облегающих черных джинсах, которого я знаю как завсегдатая этого клуба друзей. Он художник или что-то в этом роде. Имени его я не помню, но помню, как отозвался о нем недавно мой приятель Кайл: «А, этот парень трахает всех подряд».