Подхожу ближе.

Дюймах в шести от основания генератора, в трещине в бетоне, лежит пустая ампула с обломанным концом. Ничего подобного ни на одной подстанции я за последний месяц не видел.

Может быть, это та самая ампула, содержимое которой Джейсон-2 ввел себе за несколько секунд до того, как я потерял сознание, в тот вечер, когда он украл мою жизнь.

* * *

Выхожу из мертвой промышленной зоны.

Голодный, усталый.

Профиль города на севере обрезан низко нависшими зимними облаками, но ошибиться невозможно – он мне знаком.

Близятся сумерки, когда я сажусь на поезд красной линии на Восемьдесят седьмой улице.

Ни ремней безопасности, ни голограмм.

Неторопливая, с убаюкивающим покачиванием поездка через Южный Чикаго.

Потом растянувшийся беспорядочно центр.

Перехожу на синюю линию. Следующий поезд несет меня в северные, джентрифицированные кварталы.

За последний месяц я был в нескольких Чикаго, которые выглядели похоже, но этот отличается от каждого из них. И дело не просто в пустой капсуле. Тут что-то более глубокое. Что-то, что нельзя объяснить словами. Просто здесь я чувствую себя своим.

Снег усиливается, на автостраде в час пик обычные пробки.

Неужели Дэниела, моя Дэниела, живет под этим укрытым снежными тучами небом?

Неужели мой Чарли дышит воздухом этого мира?

* * *

На платформе Логан-сквер я схожу с поезда и сую руки в карманы бушлата. Снег ложится на знакомые улицы моего квартала. На тротуары. На прижавшиеся к бордюрам автомобили. Завесы из падающих снежинок рассекает свет фар идущих сплошным потоком машин.

Среди бушующей непогоды тут и там мерцают окнами дома моего квартала.

На ступеньках крыльца уже лежит тонкий, в полдюйма, слой снега, через который к двери ведет дорожка следов.