Архив «Сентинел» находился в узкой комнате без окон, где стояли два стола, пишущие машинки, аппарат для чтения микрофильмов, шкаф с катушками микрофильмов и шесть высоких шкафов с номерами газеты, которые еще не перевели на пленку. Не закрытые шкафами бетонные стенки имели светло-серую окраску, серым был и потолок, обитый звукопоглощающей плиткой, флуоресцентные лампы тоже излучали холодный серый свет. У Доминика возникло странное ощущение, что они находятся в подводной лодке, глубоко под поверхностью моря.

После того как Бренда Хеннерлинг объяснила им систему хранения и оставила их вдвоем, Джинджер сказала:

— Я совсем увязла в наших проблемах и забыла, что вы знаменитый писатель.

— И я тоже забыл, — сказал Доминик, читая надписи на шкафах с номерами «Сентинел». — Но я, конечно, не знаменит.

— Скоро будете. Позор какой — из-за того, что происходит с нами, вы не можете насладиться выходом своего первого романа.

Он пожал плечами:

— Для всех нас это не пикник. У вас под угрозой карьера.

— Да, но теперь я знаю, что смогу вернуться в медицину, когда мы докопаемся до сути того, что с нами случилось, — сказала Джинджер, словно в их победе не было никаких сомнений. К этому времени Доминик уже знал, что убежденность и решительность были таким же неотъемлемым ее свойством, как и голубизна глаз. — Но это же ваша первая книга.

Доминик, встреченный секретаршей как знаменитость, еще не пришел в себя от смущения. Теперь добрые слова Джинджер вызвали краску на его щеках. Но причиной было не смущение, а удовольствие оттого, что он был небезразличен Джинджер. Ни одна женщина не влияла на него так, как она.

Оба подошли к ящикам и извлекли нужные номера «Сентинел». Устройство для чтения микрофильмов не понадобилось — эти номера на два года отставали от переведенных на пленку. Они достали газеты за всю неделю начиная с субботы, 7 июля, и сели за один из столов, придвинув к нему стулья.

Не сохранившееся в их памяти событие и возможное загрязнение, а также перекрытие восьмидесятой федеральной трассы случились вечером в пятницу, но в субботнем номере никаких сообщений об этом не обнаружилось. «Сентинел» помещала в основном новости округа и штата, порой — федеральные и международные, а экстренные известия газету не интересовали. В коридорах редакции никогда бы не зазвучал драматический крик: «Остановите печать!» Никакие изменения на первой полосе в последнюю минуту были невозможны. Округ Элко жил в неторопливом, расслабленном, благоразумном сельском ритме, и никто не испытывал жгучей потребности быть в курсе последних событий. «Сентинел» заканчивали печатать поздно вечером, чтобы распространить утром. Поскольку в воскресенье газету не выпускали, история о разливе токсичного вещества и перекрытии восьмидесятой федеральной появилась только в понедельник, 9 июля.