В «Элит флайтс» ему сказали, что в Рино ожидается сильная снежная буря и аэропорт, возможно, закроют во второй половине дня. То же самое прогнозировалось для двух малых аэропортов в южном Айдахо, способных принимать самолеты размера «лира». Но прогноз для Солт-Лейк-Сити был хорошим на весь день. По просьбе Джека сотрудники «Элит» уже договорились с одной компанией в Юте, что они доставят Джека обычным винтовым самолетом из Солт-Лейк-Сити в Элко, где был маленький окружной аэропорт. Элко находился на востоке Невады, но жил по тихоокеанскому времени, а значит, Джек выиграл бы три часа, хотя вряд ли добрался бы туда намного раньше наступления ночи.

Но его это устраивало. Для того, что он запланировал, требовалась темнота.

Издевательские открытки в сейфовых ячейках поведали Джеку о том, что в Неваде есть люди, узнавшие о его преступной жизни все, что стоило узнать. Открытки, казалось, сообщали ему, что он может добраться до этих людей через мотель «Транквилити», а то и найти их там. Открытка была приглашением. Или повесткой. Игнорировать ее было рискованно.

Он не знал, проследили ли за ним до Ла Гуардии, — не дал себе труда проверить. Если телефон в его квартире прослушивался, они знали о его отлете с той минуты, когда он позвонил в «Элит». Джек хотел, чтобы они видели: он ничуть не скрывается. Тогда по его прибытии в Элко они, возможно, будут не слишком бдительны, а он неожиданно оторвется от них и уйдет в подполье.

Утром в понедельник, после завтрака, Доминик и Джинджер отправились в Элко, в редакцию «Эко сентинел», единственной газеты округа. В Элко, самом большом городе округа, проживало меньше десяти тысяч человек, и поэтому редакция размещалась не в сияющей стеклом высотке, а на тихой улице, в скромном одноэтажном здании из бетона.

Как и большинство газет, «Сентинел» предоставляла доступ к своим архивам любому, кто имел законные основания пользоваться ими. Впрочем, разрешения выдавались с большой осмотрительностью.

Несмотря на финансовый успех своего первого романа, Доминик еще не научился говорить: «Я — писатель». Для него это звучало претенциозно и фальшиво, хотя он и понимал, что его неловкость — наследие тех дней, когда он страдал от чрезмерного самоуничижения.

Секретарша Бренда Хеннерлинг не узнала его фамилию, но, когда он упомянул название своего романа, только что доставленного издательством «Рэндом-хаус» в магазины, она сказала:

— Книжный клуб назвал этот роман лучшей книгой месяца. Это вы его написали? Правда?

Она заказала его роман месяц назад в Литературной гильдии, и почта только что его доставила. Бренда была, по ее словам, заядлым читателем, по две книги в неделю, и пришла в восторг от встречи с настоящим писателем. Ее энтузиазм еще больше смутил Доминика. Тот разделял мнение Роберта Луиса Стивенсона: «Важна история, хорошо рассказанная история, а не тот, кто ее рассказывает».