На верхушке лестницы Лео постоял, переводя дыхание, дожидаясь, пока утихнет боль в пульсирующем обрубке, утирая пот рукавом действующей руки, поплотнее заталкивая вторую за отворот куртки. Потом он обратил внимание на размеренное поскрипывание мебели, доносившееся из-за закрытой двери сбоку. Шумное пыхтение, стоны, рычание… По меньшей мере четыре разных голоса. Один из них, возможно, плакал.

– То ли трахаются, то ли убивают друг друга, – пробормотал Юранд.

– Одно другому не мешает, – отозвался Лео.

Он сделал последние несколько шагов к двери Судьи, стараясь принять самую горделивую осанку, какую только мог.

…Ее кабинет представлял собой огромное помещение с куполообразным потолком, заваленное всякой дрянью. Пустые бутылки, полные бутылки, погнутые столовые приборы. Топоры и арбалеты. Кипы порванных, покрытых пятнами документов. Недоеденная куриная тушка. Античные вазы, используемые как пепельницы. Украшенная резьбой кровать размером с небольшой военный корабль: шелковые занавеси разодраны и свисают полосами, одна из подушек разрезана, перья усыпали пол и кружатся на сквозняке… Юранд смотрел куда-то с несколько потрясенным выражением на лице. Лео проследил за его взглядом. Сперва он решил, что ошибся – он очень на это надеялся, – но нет, это действительно выглядело так, будто кто-то испражнился прямо на пол.

Через открытую дверь Лео мельком увидел голые тела, безвольные конечности. Возможно, сжигатели, отсыпающиеся после очередной попойки, но он бы нисколько не удивился, если бы это оказались трупы. Женщина, крест-накрест перепоясанная ремнями с кармашками, полными метательных ножей, сидела на корточках возле стены и кидала кости. Двое покрытых шрамами сжигателей стояли возле узкого окна, глядя на падающий снаружи снег. Какой-то неприятный ублюдок с сильно искалеченным лицом встречал их насмешливой ухмылкой, скрестив руки на груди.

Гуннар Броуд стоял среди общего молчания, отхлебывая из бутылки и глядя, как хромающий Лео входит в комнату. Он изменился почти настолько же, насколько и дворец, – и примерно в том же ключе. Не осталось и следа от того внимательного защитника, что охранял Лео и Савин в тот день в трущобах. Его глаза, кажущиеся маленькими позади толстых линз, приобрели ужасное, пустое выражение, и теперь Лео не хотелось встречаться с ним взглядом. Словно он до сих пор не начал крушить все вокруг лишь потому, что не мог решить, чью голову размозжить в первую очередь.

Судья лежала поблизости, распластавшись на чудовищных размеров диване перед чудовищных размеров камином. На ней был драный халат яркого сулджукского шелка, открывавший бледную, бугристую грудную кость и ярко-красную сыпь на всю шею. Ее волосы свисали спутанной оранжевой занавеской, закрывая один глаз; другой, прищуренный, с красными веками, глядел прямо на Лео.