– Хотя бы скажите мне, что я могу сделать!

– Для начала ты можешь снять одежду.

Гловард замедлил шаг, сжимая челюсти. Полоска света из приоткрытой двери упала на его лицо.

– Может, вмешаемся? – прошептал он.

Лео даже не замедлил шага.

– Не глупи, черт возьми.

До Великой Перемены это он спрашивал бы сейчас, не должны ли они вмешаться. Ворвался бы в эту дверь в порыве тошнотворного самовлюбленного героизма. Но тогда он был беспечным, мягкосердечным идиотом. Он вспомнил, как вместе с Савин раздавал в трущобах хлеб и одеяла – кажется, тысячу лет назад. Он готов был рвать на себе волосы при виде условий, в которых жили эти несчастные. Рыдал, что не может сделать для них больше.

Теперь он только морщился от утомительного вмешательства в его жизнь боли этой женщины. Она казалась тривиальной по сравнению с болью в его обрубке. Как часто говорила ему мать, нельзя позволять любой эмоции уносить тебя невесть куда. Надо смотреть шире.

– Ну так что? – промурлыкал мужской голос. – Вы хотите спасти его или нет?

– Мы здесь ничего не сделаем. – Юранд подхватил Гловарда под локоть и потащил дальше.

Всхлипывания женщины вскоре затихли позади. Лео стиснул зубы и прибавил шагу, кривя лицо при каждом лязге своей металлической ноги. Он ведь нашел какой-то способ жить со всем этим дерьмом, верно? Значит, и она сможет.

Стены повсюду были изрублены и исцарапаны, резьба искалечена в тех местах, где монархические солнца были выдраны с мясом, срублены, выдолблены. На их месте красной краской были намалеваны лозунги: «Вставай!», «Равенство», «Миддерланд для миддерландцев!»… И под конец, поперек мозаичного пола у подножия инкрустированной золотыми листьями лестницы: «Пошли все на …!»

Юранд поднял брови:

– Никогда не видел философию сжигателей столь отчетливо выраженной.

– Да, тут ухвачена самая суть, – пробормотал Лео, мучительно взбираясь по ступенькам.

По ровной поверхности он теперь мог идти, почти не опираясь на трость, но лестницы до сих пор вызывали у него смятение. По ним приходилось карабкаться, развернувшись вполоборота, по ступеньке за раз. Сперва трость, потом искусственная нога, потом настоящая. И всегда был момент, когда вес всего тела приходился на обрубок – через гнездо, через железную стопу, – когда он чувствовал, что вот-вот упадет. Момент, когда ему приходилось стискивать зубы от боли и попросту не соглашаться сдаваться.

Он заметил, что Гловард маячит возле его локтя, словно готовясь подхватить.

– Кончай меня опекать, – буркнул он.

– Он просто не хочет, чтобы ты размозжил себе голову, – заметил, обгоняя их, Юранд.