Ему хотелось обнять ее. Ему хотелось ее расцеловать, помогай ему Судьбы – и не останавливаться на этом! Да, конечно, она была его сестра – ну, наполовину. Он никогда не сомневался, что это так. Но его чувства говорили другое. Он был влюблен в нее не меньше, чем прежде, даже больше, если это возможно.

Однако любовь не решает все проблемы. В данном случае проблемой являлась она сама.

– Ну… прощай, – сказал Орсо.

А что еще он мог сказать?

* * *

Юранд появился в дверном проеме первым. Он оглядел камеру: кровать, стул, стол, вопиющее отсутствие заточенного короля, – и с мучительной гримасой посмотрел на Савин.

– Что вы наделали?!

– Что вы наделали, ваша светлость, – поправила Савин.

Она вытряхнула из рукава коробочку и заправила в каждую ноздрю по понюшке жемчужной пыли. По лицу мгновенно распространилось знакомое распирающее жжение, за которым последовало успокоительное онемение, вплоть до самой носоглотки.

Приближение Лео обычно можно было слышать еще до его появления. Стук трости, скребущее шарканье металлической ступни, поскрипывание голеностопного сочленения. Право же, ему стоило бы сказать Карнсбику, чтобы тот смазал механизм. Юранд отступил вбок, освобождая ему место, и принялся тихо говорить что-то одному из инглийцев.

– Ты его отпустила! – Лео обвел камеру неверящим взглядом. – Ты его отпустила?!

– Он отпустил нас. – Савин безмятежно разгладила перед своего платья. – Отпустил тебя.

– Это тебя он отпустил! – рявкнул Лео, делая неловкий шаг к ней. – Меня он оставил гнить в вонючем фургоне без половины конечностей!

Он поднял трость, словно собираясь ударить ее набалдашником. Савин подавила импульс отдернуться и вместо этого подставила ему щеку, словно приглашая это сделать – так же, как он делал прежде во время их любовных игр. Кажется, с тех пор прошли годы.

– Теперь он навсегда останется занозой в нашем боку! – Лео совладал с собой и опустил трость. – Где он?

– Судья не смогла вытащить из меня ничего, – отозвалась Савин. – Неужели ты думаешь, что тебе это удастся?