– Решили к нам присоединиться, ваша светлость? – спросил он.

– Ну, раз уж здесь есть свободное кресло… – Она спокойно встретила его взгляд, с еще более царственным видом, чем обычно, располагаясь на высоком кресле в дальнем конце стола. Том самом, которое много веков оставляли пустым для Первого из магов. – Байяз к нам вряд ли присоединится, не так ли?

Это были, наверное, первые слова, которыми они обменялись после повешения. Что это, первые признаки оттепели посреди зимы их супружества? Или, что более вероятно, на поверхность вновь выползла ее безжалостная, реалистичная натура, и теперь она старалась извлечь наибольшую выгоду из того, что не могла изменить. Любовь к победам всегда была в натуре Савин. Но если она собирается сражаться с ним, лучше ей сразу привыкнуть к вкусу грязи.

– Ну что ж, я думаю, мы все собрались. – Лео подался вперед, положив сжатый кулак на стол. – У нас теперь новый Закрытый совет. Молодой. Голодный. Дюжина мужчин – и женщин, – готовых перековать Союз в соответствии с запросами новой эры!

Раздались вежливые аплодисменты. Хлопали все, исключая Савин. Она сидела со свойственным ей ледяным достоинством, устремив вдоль стола на Лео свирепый взгляд, словно он поил ее мочой. Но он не собирался позволить ее гребаным уязвленным чувствам испортить ему момент торжества.

– С прискорбием я должен сказать, что наше государство слабо, – прорычал он, ввинчивая кулак в дерево. – В нем завелась гниль еще задолго до Великой Перемены. Армия раздроблена, деморализована. Мы должны вернуть людям их гордость! Их чувство цели!

Гловард захлопал в ладоши:

– Хорошо сказано, ваша светлость!

– Мы могли бы начать с возвращения площади Маршалов ее былого величия. Все эти имена под ногами… безобразное напоминание о вещах, которые лучше забыть. Испорченные плиты следует заменить на новые, чтобы мы вновь могли проводить учения, парады, маневры, демонстрации Союзной мощи…

– Мне кажется, это будет ошибкой, – вмешалась Савин.

Лео мрачно лизнул дырку в зубах.

– Да что вы говорите?

– Площадь должна остаться площадью Мучеников, – продолжала Савин, не сводя с него вызывающего взгляда, который совсем не понравился Лео. – Если мы сотрем свидетельства наших ошибок, как мы сможем на них научиться? Нет, мы должны оставить имена тех, кто погиб ради Великой Перемены, – и добавить к ним имена ее жертв! Увековечить память об ужасах и старого, и нового режимов, в надежде, что мы никогда их не повторим! Союз, который мы строим, должен быть лучше старого.

Она тоже положила на стол кулак, стиснутый так сильно, что побелели костяшки.