— Вот.

— Открой сама.

— У тебя что, рук нет?

— Руки есть. Твои.

Они были одни, хотя на свету и на людях. Дальше по набережной гуляли пары. У тротуара стоял черный автомобиль с выключенным мотором.

Она подсунула большой палец под клапан конверта, потянула. Печать треснула.

— Тут ничего не написано. Просто лист красной бумаги.

— Это не письмо, — ответил он. — Это упаковочный ярлык.

Тут его рука обвила ее шею, другой же он прижал к ее носу и рту влажную тряпку.

Она сдавленно вскрикнула, перестала дышать, навалилась на него.

Двигатель стоявшей за их спинами машины заработал.

Он закряхтел под ее весом, отпустил шею, обнял за плечо, будто ведет домой подвыпившую девицу, повернул в сторону от реки. Тряпка выпала у Чэнь Цзюань изо рта.

Она обхватила его руку своей, вильнула бедром, поднажала, сломала ему плечо. Заорал он визгливее, чем она ожидала.

Перед глазами у нее плыли черные круги. Хлороформ, или эфир, или что это там было слегка замедлил ее движения. Русский поскользнулся и упал, попробовал встать, превозмогая боль. Она села на него сверху, подсунула согнутую в локте руку под шею, надавила. Его прерывистое дыхание заставило ее вспомнить карпа, которого она поймала, когда ей было шесть. Он дергался под нею.

— Вот тебе история, — прошипела она ему в ухо. — Жил на горе один монах, однажды он сказал: «Настоятель, расскажи мне историю» — и вот какую историю тот рассказал…

Отпустила она русского, когда тот обмяк.

На дороге хлопнули дверцы машины, грозные иностранные голоса заорали: «Стой!» Она нырнула вниз, перекатилась. Ночную тишину раскололи выстрелы — однако метил стрелок не в Чэнь. Друзья русского попрятались. Рядом притормозила еще одна черная машина, дверцы распахнулись, оттуда выскочил Уцзин. Он черной молнией метнулся к Чэнь Цзюань, с пассажирского кресла Ахсан прикрывал обоих из пистолета. Уцзин подхватил русского за руку, поднял со своей стороны, Чэнь Цзюань — со своей, и они вдвоем поволокли его на просторное заднее сиденье автомобиля. Уцзин снова сел за руль, включил зажигание. Чэнь Цзюань застегнула за спиной русского наручники, сковала его лодыжки и успела связать ручные кандалы с ножными еще до того, как он очнулся.

Он бился и орал, как она и ожидала. Ахсан отстреливался от преследовавших их русских. Уцзин резко повернул направо, потом — еще резче — налево.

— Как тебя зовут? — Чэнь говорила по-русски немногим лучше, чем ее собеседник по-китайски — но этого пока хватало.

— Пошла ты!