— Какая, говоришь, у Кео палата?

— По их данным, он еще в приемном покое, — сказал Лиам, сверившись с экраном ноутбука.

— Его там нельзя оставлять, — заявил Менчу. — Это рискованно для других пациентов.

— Я могу его передвинуть в начало очереди, — вызвался Лиам. — Как только к интернету подсоединюсь. Мы же в Америке — где-то тут должен быть «Старбакс».

— Давай, — сказал Менчу. — Вон там, напротив, забегаловка с бесплатным вайфаем.

Они пили кофе и следили, как программа-сортировщик передвигает Кео в начало очереди, наконец его забрали в смотровую, поставили диагноз «сердечный приступ». К третьей чашке кофе его перевели в палату номер 350.

— Идем, — скомандовал Менчу и положил деньги на стол.

Менчу вписал себя и Лиама в регистрационную книгу, показал удостоверение сотрудника Ватикана регистраторше, которую это явно впечатлило, — она с неприкрытым смущением призналась, что сама баптистка (тем не менее призналась). Они отыскали палату номер 350, заглянули внутрь.

Медсестра хлопотала вокруг Кео — тому было с виду лет пятьдесят, подключала к мониторам. Когда они вошли, обернулась.

— Часы для посещения закончились, святой отец, — сказала она. — И не думаю, что вас вызывали. С ним все хорошо.

Она приветливо улыбнулась пациенту — вид у того был изможденный и перепуганный.

— Я из Ватикана, и мне нужно задать мистеру Кео несколько вопросов, имеющих для Церкви особую важность, — объявил Менчу.

Медсестра явно испугалась и, быстро взглянув в какой-то список, вышла из палаты.

Менчу перекрестился, сел рядом с койкой. Лиам занял место у двери.

— Мистер Кео, я отец Менчу, из Ватикана. А это брат Лиам.

— И зачем вы здесь? Я не католик, — едва слышно проговорил Кео.

— Это не значит, что вам не грозит опасность, — ответил Менчу.

Кео поднял руку с иглой капельницы, потом уронил обратно на постель.

— Только проповедей не надо. Хватило мне вашего брата у нас в стране.

— Я не проповедовать пришел, — успокоил его Менчу. — Мы полагаем, что ваша болезнь связана с татуировкой, которую вам сделали во время реалити-шоу.