Дверь открылась пошире. Выглянул мужчина — по лицу его вились виноградные лозы.

— Что за весточка?

Лиам скрестил мускулистые руки на груди, выставляя напоказ татуировки.

— Лично для Садовника. Мамуля сказала — касательно овода.

Дверь захлопнулась. Лиам предупреждающе поднял палец, и через минуту им открыли.

Внутри салон тоже ничем не походил на заведение Мамули Тат. Сэл даже подумала: наверняка здесь раньше был морг или похоронное бюро. Стены и мебель — обшарпанные, убогие: этакий траур по чему-то утраченному. Вид у клиентов был такой, будто они пришли к венерологу: взвинченные, перепуганные. У многих на руках, шеях и лицах красовались явно свежие татуировки. Эти люди выглядели необычайно бледными, в диапазоне от бумажно-белого до пепельно-серого, и сидели, обмякнув, на виниловых стульях. Тут не было ни стойки администратора, ни кассового аппарата, ни сертификата соответствия гигиеническим требованиям на стене.

— Жутковатое местечко, — прошептала Сэл Лиаму.

— Что-то тут не так, — откликнулся он.

Человек с лозами на лице издевательски поклонился и повел их в какую-то дверь.

— Садовник сейчас вас примет, — сообщил он.

— Демонов ощущаешь? — негромко спросила Сэл у Грейс. Грейс однократно кивнула — резкое движение головой.

Сжав кулаки, Грейс шагала за провожатым по тускло освещенному коридору.

Он провел их в комнатенку: стул, раковина, несколько баночек черной туши (никаких других цветов) и пустые стены. Садовник сидел на вращающемся стуле, в перчатках из латекса и делал клиентке татуировку на плече. Каждые несколько секунд он окунал иглу в ведерко с густой тушью, стоявшее у ног. Когда они вошли, он не поднял головы.

— Добро пожаловать, — произнес он. — Что желаете? Розу? Лес? Росток, едва пробившийся на поверхность? Слышал, вы без записи, но раз вы от знакомой, то, естественно, добро пожаловать.

Он стер тушь с плеча клиентки — из-под кожи на них глянуло лицо демона — и предложил передохнуть. Она послушно отошла к стене, сползла на пол, села там и заплакала.

Садовник оказался меньше ростом, чем выглядел на экране, в такой же, как тогда, рубашке с длинным рукавом, в брюках. Волосы зачесаны назад, вид такой, будто он бухгалтер, только что вернувшийся с работы, а у них в офисе сегодня день, когда можно приходить без официального костюма.

— Мы расследуем гибель участников шоу «Тушь и свет», — начал Менчу.

Садовник поднял глаза, вгляделся — руки все еще перепачканы демонической тушью. Ноздри его раздулись, он вскочил на ноги, выронил свой инструмент.

— Носом чую. Вижу — не скроете. Моя дивная черная детка — она сегодня погибла, погибла. Я посеял семя, но из него ничего не выросло по вине этой суки-извращенки. — Он сделал шаг вперед, пальцы скрючены, точно когти. — Я ощутил ее смерть. Но не думал, что убийцы явятся ко мне сами.