На себе чую. Пусть с генетикой у меня нет проблем, но вот с головой и душой полный швах. Я вижу, чую сейчас вокруг меня зарождение надличностного сознания. Как там? Эгрегор, что ли? Эти ребята, отринув в себе всё тёмное, звериное, сейчас создают незримую сущность – боевое братство. Они уже возвысились сами над собой. Они сейчас, готовясь к священному таинству, ритуалу – бою на смерть, идя на смерть в великой священной войне, стали в данный момент – может, не навсегда, но в данный момент – теми, кем были их предки – потомками богов, богоподобными. Богами. А я не стану. Убил я в себе всё светлое и чистое. Затухло пламя души как пламя свечки. И я чувствовал свою ущербность невыносимо сильно. И чем больше крепчала надличностная сущность бойцов, тем меньше мне хотелось жить. И тем сильнее были позывы к суициду.

С каждым боем, с каждой жертвой эгрегор крепчал. Ведь погибшие не покидали его, души их целиком переходили в сущность. Давление на меня усиливалось. А значит, не только на меня, но и на немцев. Это будет мешать им думать, парализует их волю, исказит оценку реальности. И поможет нашему маленькому отряду победить. Я уже вижу, что коллективный разум братства, товарищества нашёл оптимальное решение. И им удастся прорыв. И ничего немец не сможет сделать. Он будет постоянно отставать. На шаг, на тик. Но отставать. Не сможет эгрегор немцев бороться с нашим.