И вдруг я понял – мне не перейти фронта. Сущность находится на пике могущества. Когда отряд окажется у «наших», товарищество распадётся. Бойцов распределят по разным подразделениям, они войдут в состав иных сущностей, жертвенные души погибших освободятся и вознесутся, а я – просто умру. Я – внутри сущности, но вне её. Как и этот немец Вилли. И хотя генетически мы оба арии (иначе умерли бы уже давно, при наборе эгрегором определённой мощи), но не хватает нам комплектности. У него – разум европейца, не способный принять эгрегора подобного типа, у меня – порвана и изгажена душа. Эгрегор я вижу и чую, но не способен в него влиться. А значит, он отринет меня.

Сегодня. Сегодня всё кончится. И вдруг я почувствовал огромное облегчение. Прямо камень с души свалился.

– Сегодня всё кончится, – сказал я вслух, неожиданно для себя.

– Сплюнь, мерзость, – прорычал Некромант, вяло пихая меня ногой в ошмётке сапога, раз тридцать перевязанного скотчем, – мне тебя надо дотащить до товарищей с пылающими руками и чистым сердцем. Или наоборот. Не помню. Они тебя посадят под стеклянный колпак и начнут препарировать. Как белую крысу. Вот житуха у тебя начнётся!

Всё это он бубнил, не открывая глаз, в полудрёме.

– Лучше ты сплюнь, чтоб самому под стеклом не оказаться, – ответил я.