— Успокойтесь, мадемуазель, доктор Фагон исцелит вас.

Лоррен опустил Мари-Жозеф на кровать. Халида вскочила с приоконного диванчика, уронив кружева и проволоку для нового фонтанжа королевы Марии.

— Мадемуазель Мари, что случилось?

Ив присел на постель рядом с Мари-Жозеф.

— Хирург сейчас придет! — объявил Лоррен.

— Этого-то я и боялась, — прошептала Мари-Жозеф.

Халида влажной губкой отерла ей лицо.

— Ты же с самого начала знала, что эту тварь зарежут, — упрекнул ее Ив. — Ну как ты могла к ней привязаться? Помнишь, ты когда-то умоляла папу пощадить твоего ягненка…

— Не терзай меня воспоминаниями детства, — огрызнулась Мари-Жозеф, — я больше не ребенок!

— Твое поведение…

— Я привязана к русалке столь же, сколь и к тебе или к мадемуазель Халиде. Я умоляю сохранить ей жизнь, потому что она разумное существо, способное мыслить и чувствовать, и потому что не хочу, чтобы мой король превратился в каннибала.

Рядом многозначительно кашлянул доктор Фагон. Мари-Жозеф замолчала.

— Ты городишь вздор! — отрезал Ив.

Доктор Фагон и доктор Феликс, не спрашивая разрешения, вошли в комнату Мари-Жозеф. На мгновение ей показалось, что ее комнатка сделалась подобием апартаментов его величества, которые каждый вечер переполняла толпа, но она тут же прогнала от себя эту безумную фантазию.

— Его величество выражает справедливую озабоченность состоянием вашего здоровья, — сказал лейб-медик.

— Я совершенно здорова, сударь.

Она говорила твердым голосом, однако ее бил озноб. Ей было холодно, голова у нее кружилась.

— Тише, вы бледны как смерть, у вас истерика. — Фагон склонился над нею, заглядывая ей в глаза. — Что случилось?

— Она упала в обморок.