— Отец де ла Круа! — позвал папа Иннокентий.
— Пойдемте со мною, — позвал его величество. — Поужинайте. Мне по душе мужчины со здоровым аппетитом.
— Я… Простите, ваше величество! — взмолился Ив. — Я обязан повиноваться его святейшеству.
Он бросился со двора и исчез во мраке.
Как ни пыталась Мари-Жозеф ускользнуть в тень, за ее спиной все равно слышались шаги. Спрятаться за апельсиновым деревцем в придворном роброне было невозможно. Преследователь вырос перед нею, грозный и неумолимый.
Брат схватил ее за плечи, уставившись на нее безумным взором: волосы у него растрепались, ряса расстегнулась. На груди у него висела массивная медаль, запутавшись в цепочке распятия.
— Ив?
— Эта связь тебя погубит! — вскричал он.
— Какая связь?
— Он околдовал тебя?
— Кто? О чем ты? Ты же не веришь в колдовство.
— Этот коварный атеист…
— Граф Люсьен лишь вразумлял, наставлял и просвещал меня. Как ты можешь обвинять его в таких мерзостях?!
— Он развращает женщин…
— Я не видела от него ничего, кроме добра. Я восхищаюсь им…
— …и обольстит тебя, если уже не обольстил!
— …и люблю его. Если он предложит мне стать его любовницей, я немедля соглашусь!
— Ты такая же распутница, как наша мать!
— Да как ты смеешь?! — воскликнула Мари-Жозеф. — Наша